Марике надоело сидеть просто так. Она слезла со стула, подошла ко мне со спины и обняла за плечи. Я в это время уже разбил яйца в миску и теперь взбалтывал их вилкой.
– Я хочу помочь, – сказала она и поцеловала меня в щеку.
– Да не вопрос. Вон хлеба порежь, только руки вымой сначала.
– Мог бы и не напоминать. Я девушка воспитанная и соблюдаю правила личной гигиены, – с деланой обидой в голосе заявила Марика.
Я поставил миску на стол, развернулся и, обхватив ее за талию, поцеловал в губы.
– Извинения приняты, – улыбнулась она и прошла в угол кухни к эмалированной раковине.
Пока Марика мыла руки, я деревянной лопаткой перевернул подрумянившиеся с одной стороны ломтики окорока, залил их болтушкой из яиц и накрыл крышкой.
К тому времени, как я принес тарелки с дымящейся яичницей к столу, Марика уже нарезала толстыми кусками пшеничный хлеб и теперь с аппетитом ела его. Я только поставил на стол тарелку, как она схватила вилку с ножом и жадно накинулась на еду.
– Не спеши, сейчас открою бутылку, выпьем по бокалу вина.
Я с треском сорвал с горлышка защитную упаковку, вооружился штопором и с громким хлопком вытянул пробку.
– За что? – поинтересовалась Марика, накалывая на вилку кусочек жаренного с яйцом мяса.
Я пожал плечами, держа пустой бокал в одной руке и открытую бутылку красного вина в другой.
– Да за что угодно. Хотя бы за счастливое бегство с фабрики.
– Вот именно – бегство. Мы с тобой сбежали, а сколько там хороших парней полегло? За это пить не хочу.
– Тогда за наше знакомство, мы ведь его так и не отметили.
– За знакомство? – Марика, хитро прищурившись, посмотрела на меня. – Ну, если так называется твое спасение от разъяренного Янека, то я согласна.
Я хмыкнул, качая головой, наполнил бокалы на одну треть и отдал один из них Марике. Стеклянные края со звоном соприкоснулись. Марика лишь слегка пригубила и поставила бокал на стол, зато я осушил свой до дна и плеснул еще. Пить очень хотелось, а это вино оказалось недурным на вкус и прекрасно утоляло жажду. Расправившись со второй порцией «Паласио де Монсалюд», я последовал примеру Марики и тоже набросился на еду.
Когда голод свернулся на дне желудков сытым котенком, мы взяли с собой бутылочку с бокалами и плавно перебазировались в кабинет Валленштайна. Там я разжег в камине огонь, поднял опрокинутые на бок кресла и придвинул их к очагу.
Марика деликатно не заметила царивший повсюду бардак и примерно через полчаса спросила, где здесь можно «почистить перышки». Я отвел ее на второй этаж в просторную ванную комнату в конце крыла. Марика пустила воду, покрутила вентили, настраивая нужную температуру. При этом она подставила ладошку под тугую струю, брызгаясь, как ребенок. Я тут же промок, но, как настоящий джентльмен, промолчал, закрыл за собой дверь и тоже решил смыть с себя грязь, пыль и пороховой нагар. Благо с ванными комнатами в особняке не было проблем.