– Давай!
Марика передвинула на несколько делений вперед рычаги управления двигателями и сняла тормоз. Самолет вздрогнул и бодро засеменил по взлетке. Боковой ветер подталкивал его вправо, поэтому она подтормаживала левое колесо, выравнивая машину по центру полосы.
– Смотри, у меня получается! – крикнула Марика, когда я сел в кресло пилота.
– Ты умничка! – проорал я в ответ и глянул на приборы.
«Юнкерс» разогнался до сотни в час. Судя по трепыхающемуся в лучах прожектора красно-белому тканевому конусу указателя на краю поля, ветер подул навстречу самолету. Все складывалось как нельзя лучше. Теперь лишь бы шальными пулями не повредило движки и не продырявило топливные баки, а с остальным как-нибудь разберемся.
Резким толчком ладони я перевел рычаги управления двигателями вперед до упора. Моторы зарычали, как стая голодных львов. Лопасти винтов замелькали быстрее и вскоре слились в полупрозрачные круги. Через несколько секунд скорость достигла положенных ста пятнадцати километров в час, и я плавно потянул штурвал на себя.
Сзади загрохотал кормовой пулемет. Пока я пробирался в кабину и брал управление «юнкерсом» на себя, Дитрих протиснулся из салона сквозь узкую дверцу в хвостовой отсек, по лесенке забрался в верхнюю открытую турель и теперь щедро поливал свинцом бегущих к взлетной полосе пехотинцев из батальона охраны. Пули щелкали по бетону, со звоном кромсали самолеты, глухо чавкали, пронзая тела солдат. Те, кому не повезло, остались лежать на холодном бетоне, остальные бросились врассыпную, беспорядочно стреляя в ответ. Трассеры со всех сторон обгоняли натужно гудящий транспортник, бесследно исчезая в темноте.
Черная стена леса быстро приближалась, а я все не набирал высоту, опасаясь зенитчиков. Те могли подбить «юнкерс», оторвись я хотя бы на сто метров от земли, а так у нас был шанс выбраться из передряги живыми.
– Мы разобьемся! – заверещала Марика, глядя испуганными глазами на стремительно растущие в размерах деревья.
– Не дрейфь, старушка! – прокричал я в ответ и резко потянул штурвал на себя. Ревущий двигателями самолет пронесся над острыми пиками елей, едва не касаясь колючих макушек колесами шасси, и снова клюнул носом, как будто был не в силах набрать высоту.
Маневр оправдал себя. Ночное небо под крутыми углами пронзили яркие кинжалы прожекторов. Длинные лучи света судорожно заметались в попытках засечь беглеца, но самолет оставался вне зоны видимости. Сзади и сбоку загромыхали зенитки. Огненные росчерки снарядов промчались намного выше «юнкерса» и улетели на север и восток.