– Ох, чего-то так горяченького захотелось, – вздохнула Марика, глядя на меня смеющимися глазами.
– Заглянем? – предложил я, и она потянула меня к двери в кафе.
Серебряный колокольчик мелодично звякнул, когда мы вошли в пропитанное вкусными запахами помещение. У меня сразу потекли слюнки, как и у Марики, впрочем.
Из-за высокой кассы с круглыми кнопками и ручкой на боку выглянуло грушеподобное лицо хозяина с розовой лысиной и полоской редких волос на висках. Щеточка рыжих усов шевельнулась, оголяя в широкой улыбке прокуренные зубы.
– Что будет угодно господину офицеру и его даме?
– Две чашечки кофе и пирожные на ваш выбор, – высокомерно ответил я, помогая Марике снять пальто. Чуть позже я скинул с себя шинель и фуражку, повесил на вешалку возле двери.
– Сию минуту! – поклонился хозяин и попятился к входу в служебное помещение. Нитяные шторы зазвенели трубочками из цветного стекла, когда толстяк раздвинул их круглым задом и скрылся за прозрачным занавесом.
Мы направились к свободному столику возле окна с ажурной решеткой из витых прутьев. Скатерть из белого льна, серо-зеленые квадраты полотняных салфеток, напротив каждого стула, и плетенная из лозы вазочка с букетом из искусственных подснежников по центру стола манили ощущением покоя и уюта.
Я помог Марике сесть, сам устроился на стуле с выгнутой спинкой и высокими ножками, скользнул орлиным взором по стенам из красного кирпича с вензелями завода-изготовителя, мозаичному полу и редким в этот час посетителям.
Кроме нас, в кафе было еще три человека: дама в синем атласном платье с квадратными плечами, а с ней двое мальчиков лет пяти, судя по одинаковой одежде – близнецы. Дама с детьми, похоже, отмечала их день рождения: малыши за обе щеки уплетали торт с шоколадными машинками и фигурками зверей.
Ждать пришлось недолго. Хрустальный звон занавесок оповестил о появлении в зале хозяина кафе. Толстяк выплыл из-за прилавка с серебряным подносом в руках, составил на стол две чашечки с темной бурдой – судя по запаху суррогатом из цикория, – две тарелочки: одна с «башенкой безе для прекрасной дамы», другая с «кремовым пирожным для господина штандартенфюрера», поклонился и, шаркая кривыми ножками, попятился к кассе.
Мило беседуя, мы провели в кафе полчаса, затем побродили по улочкам, любуясь красотами старинных зданий. Я вполголоса читал ей стихи русских классиков поэзии, она декламировала строфы польских мастеров рифмованного слога. Заглянули к старому фотографу за отпечатанным снимком, на котором статный офицер застыл рядом с присевшей на краешек кресла красивой дамой, и вернулись в горы.