Кригеру удалось сделать вервольфов практически не убиваемыми, но я полагал, что «конструктивные недостатки» остались неизменными и у модернизированных зверушек. Во время штурма фабрики могло произойти все что угодно, и я не имел права сбрасывать со счетов возможное столкновение с оборотнями. А раз так, мне следовало быть во всеоружии. Врага нужно хорошо изучить, но делать это лучше в спокойной обстановке, а не во время горячечной лихорадки боя. Просто так будет больше шансов на победу и выше вероятность выйти из схватки живым.
В особняке барона меня ждал сюрприз: в кабинете Валленштайна был такой же разгром, как и в лаборатории. Вся мебель оказалась перевернута, выдернутые из стола ящики лежали на полу, тетради валялись в камине. Вернее, не сами тетради, а обожженные кусочки коленкоровых обложек. Хорошо хоть, записная книжка барона уцелела: я положил ее в карман шинели, перед тем как отправиться к Кригеру.
Я тупо посмотрел на груду бумажного пепла. Планы узнать больше об уязвимостях оборотней растаяли, как дым над рекой. Не зря отец говорил: надо все делать вовремя. Вот не поленился бы тогда, пересилил себя, выписал нужные сведения и не хлопал бы сейчас глазами с глупым выражением лица.
Рыча от бессильной злобы, я резким взмахом руки снес канделябры с каминной полки. Бронзовые гетеры звонко брякнулись на пол, при этом у одной из них погнулась рука, а у другой отвалилась круглая подставка. Неровно виляя, она покатилась к журнальному столику, завернула за его ножку, обо что-то мелодично звякнула и упала.
Я проследовал по ее маршруту. На полу, рядом с подставкой, лежал голубоватый кристалл в виде черепа. Я подобрал находку, внимательно осмотрел со всех сторон. На плохо отшлифованном основании остались следы клея, тонкие едва различимые царапинки по краям указывали на места крепления к оправе. В памяти мгновенно вспыхнул столик в «Тевтонском рыцаре» и поправляющая галстук рука оберфюрера с перстнем на безымянном пальце.
Неужели это Шпеер устроил погром в лаборатории и особняке и сжег записи? Но зачем? Вывод напрашивался сам собой: он знал о приказе Гитлера и о том, что ждет Валленштайна в случае провала. Уничтожая результаты многолетней работы барона, Шпеер приближал его конец.
Я догадывался о давней вражде между ними, но не знал, из-за чего она возникла. Может, Валленштайн когда-то перешел ему дорогу, и с тех пор Шпеер ждал подходящей возможности отомстить ему и наконец-то дождался? По большому счету, меня не волновало противостояние барона и оберфюрера, но оно могло стать серьезной помехой. Вот как сейчас, например. Хотел освежить в памяти необходимые сведения, да не вышло.