– Тот коротышка хвастал о танковом взводе, – сказала Марика, с лязгом вгоняя снаряд в казенник. – Говорил, что вызвал его на помощь и скоро от партизан здесь мокрого места не останется.
Она тонким пальчиком вдавила кнопку разблокировки. Когда зеленый огонек погас, резко дернула рычаг. Пушка с грохотом выплюнула снаряд, заставив бронетранспортер мягко присесть на задние колеса. Смертельный гостинец прошелестел в миллиметрах от брони «тигра», и через секунду далекая вышка разлетелась на горящие куски. Немногим раньше вылетевшая с пороховыми газами гильза прогромыхала по латунному желобу в короб, звякнула о бок «подружки» и закатилась в угол. Марика закашлялась, я тоже: отдающий чесноком дым сильно драл глотку и разъедал глаза.
– Вот ублюдок! Даже после смерти умудрился нагадить. Ничего, мы еще посмотрим, от кого тут мокрое место останется.
Пока «тигры» приближались, грохоча гусеницами и выбрасывая облака сизого дыма из выхлопных труб, я развернул машину и бросил ее в просвет между домами. Броневик только скрылся в проулке, как один из танков снова выстрелил. Снаряд пронзил стены расположенных друг за другом зданий и разорвался внутри последнего из цепочки домов. Взрывной волной с постройки сорвало крышу и вышибло окна.
Я добавил газу. Колесный бронеход ответил бодрым рыком, но уже в следующий миг сзади раздался оглушительный взрыв. Мне показалось, будто машине отвесили здорового пинка: она резко дернулась и встала под углом к срединной линии улицы. Марика чуть не выбила зубы о казенник пушки, а я сильно приложился грудью о руль и едва не влетел лбом в наклонную бронеплиту.
В салоне слабо засветилась лампочка аварийного освещения, запахло дымом и паленой изоляцией. Двигатель заглох. Я вдавил кнопку электростартера, но ничего не произошло.
– Вылазь, приехали! – заорал я, опять не слыша себя. В ушах стоял непрерывный звон, голова гудела как улей, а грудь стремительно наливалась болью.
Я с трудом встал с неудобного сиденья, открыл люк. Внутрь вместе с морозным воздухом проник узкий столб дневного света. Тонкие прослойки сизого дыма плавали в нем напоминающими птичий пух завитками.
С моей помощью Марика первой выбралась из подбитой машины. Спрыгнув на землю, она присела на колено, держа «парабеллум» на уровне глаз чуть согнутыми в локтях руками.
Я наполовину высунулся из люка, оценивая объем разрушений. По корме как будто врезали гигантским молотом. Из моторного отсека торчали искореженные железяки, их с треском лизало пламя, густой дым черным столбом поднимался в прозрачную синеву неба. Рядом с раскуроченным корпусом валялось оторванное колесо, еще одно наклонилось под углом в сорок пять градусов и непонятно как держалось на оси.