-- Беги, кролик, беги, – прокомментировал Олли. – Должно быть, вот этот.
Миа посмотрела на невзрачное четырехэтажное здание. На крыше виднелись веревки для белья, ниже, на балконе, – какие-то пластиковые стол и стулья. По бокам дома шли узкие, не шире нескольких футов, темные проходы. Вход загораживала мощная железная решетка, рядом на стене был щиток с номерами квартир, кнопками домофонов и табличками для имен. Над щитком висела видео-камера. Имен на табличках не было, на всех, кроме одной – Армони.
– Момент истины, – Миа нажала на кнопку вызова.
Прошла минута – никакой реакции.
– Может, не слышит? – предположила Миа.
В дело вступил Олли и долго жал на кнопку.
Никто не отозвался.
Они не решались позвонить или отправить мейл из страха быть обнаруженными.
Олли выругался и принялся размахивать руками перед камерой:
– Давай, кореш, открывай, пока мы себе тут яйца не отморозили! – он покосился на Мию, но та даже не моргнула.
Они собрались уходить, как из домофона раздался голос:
– Деньги при вас? – акцент был явно не английский, но непонятно какой.
– Да, – Миа достала пачку из кармана прежде, чем Олли успел ее остановить.
– Три тыщи американских долларов?
Она растерялась.
– Хэй, приятель. Мы договорились на полутора, помнишь?
– Три тыщи, – настаивал голос.
– Да ладно, Армони, – увещевал Олли. – Мы пролетели чертовы четыре тысячи миль, чтобы встретиться с тобой. У нас полиция на хвосте. Имей совесть.
– Три тысячи или до свидания.
Миа была в отчаянии. После оплаты топлива у нее оставалось две с половиной. Олли отдал Густаво все, что имел.
– Прикройте меня, пока я покажу Армони деньги, – шепнула она.
Он удивленно поднял брови.
– Давайте-давайте.
– Все чисто, – сказал Олли, оглядев переулок.
Миа придвинулась к камере и вытащила оговоренную сумму.
– Боюсь, у нас больше нет, – она надула губки и выпятила, сколько можно, грудь. Идея использовать сексуальную привлекательность для достижения своих целей была Мии чужда, но идея замерзнуть под дверью ей тоже не нравилась. Замок двери щелкнул и открылся.
– После вас, – Миа спрятала деньги и придержала дверь, пропуская Олли. Настала ее очередь нацепить на себя самодовольную улыбку.