Кстати, десятый класс Полина все-таки закончила, несмотря на то что два месяца было пропущено. Помогли репутация отличницы и хорошие отношения с классной. Родители выдохнули: попасть в школу при финансовой академии было нелегко, пять лет тут проучиться и потом из-за плохого настроения и «тараканов» пустить все под откос? Обидно! Но все утряслось.
Да только родители зря обрадовались: в июле, уже на каникулах, Полина заявила, что ей нужна другая школа, где оценят ее как человека самостоятельного и творческого.
Марианна Николаевна перепугалась: какая другая школа? А как же финансовая академия? У них же в семье все по этой части? Папа – финансовый директор! Она, Марианна, всю жизнь бухгалтером. Хорошая профессия, надежная! Полина настаивала: нет смысла сидеть здесь еще год, я все равно поступать туда не стану. «А куда же станешь, Полиночка?» – родители напряглись. – «Я хочу рисовать».
Вот те раз! Рисовать?! Да разве ж это профессия?!
Эдуард Викторович кипятился: «В нашей семье никаких художников отродясь не бывало и не будет! Да они все – гомики! Или иждивенцы! А баба-художница – это вообще позор! Будет голая на табуретке сидеть, этим уродам позировать!» И бесполезно было ему объяснять, что он перепутал натурщицу с художницей. «Все одно – баба связалась с художниками! Добра не жди!»
Нашелся и виноватый, вернее – виноватая: психологиня эта, научила девочку плохому. Попытались запретить дочке ходить на терапию, та – ни в какую, дело дошло до шантажа: «Или буду ходить, или есть перестану! Совсем!» Родители перепугались, отступили. Но сами попросили психолога о встрече. «Ты только не кричи», – упрашивала мужа Марианна Николаевна. Эдуард Викторович обещал держать себя в руках.
На встрече обоим было тяжело. Психолог опять говорила о принятии – бывает, что в семье появляется ребенок, не похожий на маму и папу, другой, с другими потребностями, другими способностями… И что если сейчас родители настоят на своем, если будут ждать от дочки исполнения своих желаний, дело кончится плохо. Говорила, что Полине стоит огромного труда принимать себя и свое тело, и это связано с темой родительского отношения к ней: отказываясь принимать свою внешность, фигуру, она пытается отказаться от семейных установок…
И Марианна, и Эдуард слушали, вздыхали. Домой ехали молча. Уже на парковке Эдуард Николаевич сказал: «Так ей же тогда готовиться надо, поступать-то! Она же рисовать училась сто лет назад, в пятом классе завязали с художкой, потому что с уроками не успевали… Как же она поступит? Ей нужны педагоги»…