А в следующий миг оказываюсь перекинутой лицом вниз через плечо Ралфи!
Мир снова качается, но на этот раз понимаю, что это оттого, что ведьмак спускается по ступеням. При этом его рука меня самым бесцеремонным образом придерживает … хм, ладно, пусть будет за бедро!
Я уже собиралась возмутиться по этому поводу, сообщить, что прекрасно могу идти сама, как в ноздри снова ударяет эта едкая гарь. И пусть на этот раз попавший внутрь дым уже не так раздирает гортань, но я снова захлёбываюсь кашлем. И кашляю долго, надрывно, содрогаясь и подпрыгивая на каждой ступеньке. Вскоре замечаю, что становится ощутимо легче. Но висеть перекинутой через плечо Ралфи, с его обжигающе горячей ладонью на ягодицах, по-прежнему… хм, как минимум, неловко!
Вдруг ведьмак остановился. Я почувствовала, как напряглись его мышцы.
Пространство заморгало, и по неоновым вспышкам и толчкам, отдающимся под рёбрами, я понимаю, что он снова стреляет. Так и есть — следом раздаются хлюпающие, чавкающие звуки, шипение, а затем в ноздри снова ударяет едкий чёрный дым. Задерживаю дыхание, чтобы не наглотаться этой гадости снова.
— Кажется, последние, — резюмирует Ралфи и успокаивающе хлопает меня ладонью по… по тому самому месту!
— Пустите! — вырывается хриплое.
Но Ралфи и не думает отпускать! Вместо это поглаживает, на ходу, машинально, а затем сжимает пальцы! Тело окатывает горячая волна, а ладонь ведьмака вдруг замирает, при этом он по-прежнему не разжимает пальцев!
Несмотря на пережитый ужас, чувствую, как щёки начинают пылать.
— Да уберите вы руку! — наконец-то справляюсь с собой, рычу и чувствую, что сейчас сгорю от стыда.
И на этот раз ведьмак всё-таки слушается. Его твёрдая, горячая ладонь скользит вниз. Медленно. Слишком медленно, тьма его побери! Сползая, она оглаживает бедро, щекочет подколенную ямку; и всё тело так и прошивает каким-то жгучим, постыдным откликом, стремительно перерастающим в желание.
Раздаётся звук открываемой двери, лицо умывает ночная свежесть, и я понимаю: мы покинули наконец эту страшную лестницу, чуть не ставшую мне могилой.
А в следующий миг пространство пронзает вой сирен и вспышки мигалок.
По звукам узнаю и Скорую полуночную помощь, и Полуночный дозор!
— Последние десять, — небрежно бросил кому-то Ралфи, и я, понимая, в каком ракурсе предстаю прямо сейчас перед собеседником ведьмака, думаю, что сегодняшний день, то есть ночь, войдёт в мою собственную книгу рекордов по величине испытанного стыда и пережитого позора. — Теперь всё чисто. Гарантирую.
В ответ раздаётся смущённое покашливание.