«Рен! Проклятье, Рен! Ты здесь, — Лабьет бросился к нему, но уже аккуратнее. Боднул толстенным лбом в живот. — Забери меня отсюда!»
— Ты же сказал, что я буду плакать и просить тебя вернуться, — Ренельд сложил руки на груди, нарочно не утешая пса. Ещё прислушиваясь к тихим причитаниям женщин где-то за стеной из остриженного в форме шаров кустарника.
«А ты не за этим приехал? — озадачился Лабьет. — Постой… Уж не в связи ли с тем бредом, что несла Оли только что? Все уши мадам Конфетке изъездила».
Кто бы сомневался, что так будет. Наверное, ещё и поджидала её прямо у крыльца, чтобы сразу выложить всё, что случилось.
— Бредом?
«Ну, да… — шинакорн шлёпнулся задом в траву, опасливо поглядывая в ту сторону, откуда прибежал. — Что-то про неутихающие чувства. «Я запуталась, не могу забыть. Хотела поговорить с ним…» И про поцелуй тоже было. Скажи, что это неправда!»
— Это правда. Про поцелуй. Про остальное — лирические измышления самой Оли.
«Что?! — шинакорн подскочил. — Ты в своём уме?»
Лабьет страдальчески зарычал и, если бы был человеком, наверняка, шлёпнул бы себя ладонью по лбу.
Ренельд направился дальше, собираясь вмешаться, пока сестра Мари не развела страшную драму вокруг дневного происшествия. За поворотом тропы и правда стояла хитро выкованная скамья, на которой валялись зонтик от солнца и ридикюль Мари. А ещё бумажный свёрток, похоже, с несколькими книгами внутри.
Оли стояла спиной к Ренельду — а плотный подол её платья зиял здоровенной дырой. Через неё было бы видно довольно многое, если бы она не была заслонена головой Мариэтты, что склонилась над пострадавшими тылами сестры.
— Больно? — участливо спросила она графиня. — И чего он на тебя кинулся?
— Потому что он бешеное исчадие Бездны! — чуть плаксиво ответила Оли. — И только прикидывается милым пёсиком.
«Сама ты исчадие, — обидчиво буркнул шинкорн, следуя за Ренельдом. — Это она ещё мало получила. Хотя твои штаны, Рен, тоже напрашиваются на пару дыр».
Графиня вздрогнула, услышав шаги. Выпрямилась — а Оли, подхватив обрывки ткани, прикрылась ими, как могла. Однако, Лабьет неплохо потрудился! Теперь придётся потрудиться швее, что будет латать это платье. Вот только пострадавшую от нападения шинакорна гордость Оли залатать было некому.
— Ваша светлость, — сдержанно кивнула вдовушка. — Позвольте узнать, что вы здесь делаете? Прибежали защитить своего озверевшего напарника? Знаете, я думала, что вы оба благоразумнее. Оба. Хотя и сомневалась в этом.
— Ренельд… — чуть испуганно и как будто даже смущённо вздохнула Оли.
И по её многозначительному виду Мариэтта могла бы додумать много лишнего. Если бы смотрела на сестру, а не на Ренельда — в упор, совершенно уничтожающе. Её аура обтекала его обжигающими потоками, словно решала, какую часть тела прижечь первой.