— Сам Рауль. Подкараулил Ивлину, сказал, что хочет встретиться с вами срочно, а затем скрылся. Я могу позвать её, пока она не уехала на винодельню.
— Да, будьте добры… — задумчиво проговорил месье почуявший-след дознаватель. — Будьте добры передать ей, что я жду её в экипаже. Мы вместе поедем на то место, где она в последний раз видела Рауля. Возможно, Лабьет сумеет почуять какой-то след.
Ренельд уже направился было к двери в гостиную, но шинакорн вдруг резко сел и требовательно рыкнул — даже я вздрогнула.
— Ах да, — герцог взмахнул запиской. — Сегодня я планирую поужинать с вами. Если вы пригласите, конечно.
— Не оставлять же вас голодным, — я усмехнулась.
У моего повара сегодня прямо праздник! Сам герцог Энессийский решил-таки отведать его блюда.
— Нам и правда придётся обсудить очень важный вопрос, Мари, — его светлость окинул меня неспешным взглядом. Добавил, подумав: — И я всё же очень хочу увидеть на вас это ожерелье.
И сказано это было таким тоном, будто, кроме ожерелья, он не хотел больше видеть на мне никакой одежды.
Ренельд
Рауль Донжон явно предполагал, что его попытаются найти. Либо Ренельд, к которому он, со слов мадемуазель дю Пойр, решил обратиться за помощью, либо тот, кто искал его в гораздо более недобрых целях.
Лабьет поначалу даже напал на слабый след. Но тот оказался слишком запутанным, будто Рауль нарочно добирался до места своего нынешнего обитания какими-то невероятными закоулками. К тому же этот шлейф так ни к чему и не привёл.
В какой-то миг шинакорн резко остановился, дёрнулся — и рванул обратно к Ренельду, завывая так, словно ему оттоптали хвост.
«Проклятье! — стонал он, чихая и вертя башкой. — Какая же вонь! Да бездная Клоака смердит не так сильно. Что это за дрянь?»
Оказалось, что Рауль решил сбить возможных ищеек с пути, разбрызгав вокруг раствор едкого сока Олентия Грамира. Такой вывод сделала аспирантка, принюхавшись на том месте, где шинакорна, собственно, и подбросило. Эта самая Олентия тоже была растением из Бездны. Похоже, там вообще ничего порядочного не росло — только яды и всё, что с ними связано.
Расстроенный пёс всю обратную дорогу до имения Эйл лежал на сидении кареты, понуро опустив нос. То и дело он чихал, тёр морду лапой и вздыхал, откровенно страдая.
«Всё отдал бы, чтобы немедленно ткнуться мордой в колени мадам Конфетки», — наконец мечтательно протянул он.
— У тебя ничего нет, — напомнил Ренельд. — Ну, кроме ошейника.
«Это ведь смотря какой ошейник. Мой тоже стоит немало. А уж тот, что ты подарил графинюшке… Но даже в благодарность за него она не позволит тебе уткнуть лицо в свои колени. А мне — позволит. Просто так».