— Перестань, — велела я. — Тварь нашла бы другой способ до нас добраться.
Глаза щипало. Гнев жаждал выплеснуться наружу. Не на Нессу. Конечно, нет. Девчонка попала в гущу событий нашими стараниями. Мало ей было своих проблем.
— Так, — я свесила ноги с кровати. Слабость почти прошла со зла. Я ощущала лишь одно желание: действовать. И поскорее. — Где моя одежда?
Плевать на просьбу Квентина не искать его. Я не сдамся. Да, это Витта вложила в него способность думать и чувствовать. Но теперь он мой. Точка.
Девчонка не шелохнулась.
— Несса, — я посмотрела с укором. — Не стой, как пень. Надо отыскать Витту.
— Блондинки нет в Цветочном Доле, — пробормотала она, вложив в слова некий особый смысл. И добавила похоронным тоном. — Ее вообще больше нет. В тот же день лёт Витты Орхидеи разбился в горах. На границе с Каменным Долом. Ее портрет во всех новостях. Она умерла.
Я закрыла глаза и снова открыла. Это была самая невероятная новость из всех.
— Глупость какая. Лёты не разбиваются. Автопилот не позволит. Он включится, если человек допустит ошибку.
— Поэтому вокруг этой истории такой шум, — Несса округлила глаза. — Говорят, либо это поломка, и тогда все лёты опасны. Либо автопилот отключили нарочно. Но это сделать почти невозможно, — девчонка печально вздохнула. — Не понимаю только, почему господин Квентин не объявляется, если дамочка погибла. Третий день идёт.
Вот теперь меня скрутил ужас. Тот, что не пришел в темнице Портера.
Автопилот отключили нарочно… Почти невозможно… Но…
— Витта была одна в лёте?
— Да.
Я сжала зубы. Разумеется, другого ответа и не последует. Если подразумевать людей.
— Несса, это очень важно. Витта везла с собой роботов?
Самый трудный вопрос в моей жизни прозвучал глухо. Без эмоций. Без видимых эмоций.
Девчонка удивилась, но кивнула.
— В новостях писали, что среди обломков нашли обгоревший каркас робота-угодника…
Палата с белыми мертвыми стенами поплыла. Голову посетила одна единственная мысль. Было б лучше, если б врачам не удалось перезапустить моё сердце. Я бы не выжила. Но умерла с мыслью, что у Квентина есть шанс пожить за нас двоих…
* * *
Говорят, первые дни после трагедии самые трудные. Это неправда. В первые дни тебя поглощают заботы. Ты что-то делаешь, с кем-то говоришь, решаешь организационные вопросы. Разум переключается, отвлекая от главного. Катастрофа наступает позже. Накрывает осознание, и ты остаешься один на один с горем.
Я покинула больницу и несколько дней занималась насущными проблемами. Общалась с сотрудниками Службы безопасности по делам семейства Сиреней и Портера. Не с Тимом, а другими серьезными мужчинами в форме ведомства. Отбивалась от репортеров и многочисленных приятелей Релии, желающих узнать о трагических событиях из первых уст. Ездила в кулинарное училище — договариваться о зачислении Нессы. Мне пошли навстречу, хотя учебный год начался. Несправедливое обвинение в убийстве — весомый аргумент для опоздания.