Беглецы и сами не возражали против такого плана. Семейство Винзур затаит обиду и захочет отыграться за рукоприкладство, старший Ла-Пьер легко не сдастся, попытается вернуть источник власти. Не говоря о черном принце, которым все кругом стращают. Но сначала следовало хоть немного подумать. Гастон не сомневался, что Лизетта предложит обратиться за помощью к папеньке-императору, и ошибся. Этот вариант она даже не рассматривала, явно не считая родственников союзниками.
— У тебя есть знакомые скупщики? — спросила она мужа. — Те, что ночью работают? Надо продать драгоценности. Некогда до завтра выжидать.
— Ты готова расстаться с бриллиантами и рубинами? — изумился Гастон.
— Мне их дарили, чтобы задобрить и откупиться. Да и где в них щеголять? На постоялых дворах? А деньги — это деньги. Они нам понадобятся.
На «дело» пошли вдвоем. Огонька оставили под присмотром хорошей знакомой — трактирщицы, за которой был крупный должок. Однажды Гастон помог ей договориться с бандой Вилли, дабы подождали и не сожгли заведение дотла за просроченную выплату. Лесная девчонка не обрадовалась перспективе оставаться в подсобке трактира, но Гастон объяснил, что присутствие ребенка покажется скупщику подозрительным, а у них и так проблем по горло. Он и Лизетту не горел желанием брать, но та уперлась.
И снова всё сложилось отлично. До нужной лавки добрались без приключений. Благодаря повязке на рукаве банда Вилли их не трогала. Ночные гуляки скользили по нервничающим супругам равнодушными взглядами, будто по злачным местам разгуливает не эффектная блондинка, а неприметная дурнушка. Этому, вероятно, способствовала уже не повязка, а медальон удачи. Он же помог со скупщиком. Хитрый на вид старикашка взял весь предложенный товар и заплатил за него хоть и меньше реальной стоимости, но больше, чем Гастон рассчитывал.
— Почему ты не хочешь попросить о помощи папеньку? — спросил он Лизетту, выйдя из лавки. — Соглашаешься ехать неизвестно куда?
Она пожала плечами.
— А толку? Ты же видел, как он решает проблемы. С глаз долой, и все дела. И вообще, у меня предчувствие, что нельзя никого вмешивать. Мы сами по себе. Кстати, — она запустила руку в корсет и вытащила медальон власти. — Надень его. Так надежнее.
Гастон замотал головой.
— Чтобы все шарахались, как от папаши? К тому же, один уже на мне.
— Будет два. Надень. Мату… хм… госпожа Ла-Пьер сказала, это твоя собственность.
— Но с какого перепуга? — Гастон смирился, взял из рук жены волшебную вещицу и повесил на шею. — Ух…
Кожу на груди обожгло огнем, но боль мгновенно сменилась на легкое и даже приятное покалывание. Он торопливо расстегнул рубашку и присвистнул. Вместо двух медальонов взору предстал один. Но с парой букв «У» и «В».