— Это просто фокус, — напомнил Гастон шепотом.
— Ничего подобного! — возмутилась та. — Эта тетя — маг!
На беду в этот самый миг зал притих в ожидании очередного ответа «фокусницы», потому обвинение Огонька услышали все. Обернулись, негодующе зашикали. Никто, разумеется, не поверил. Магам запрещалось работать в цирке. Если у тебя магический дар, вся прелесть фокусов терялась. Это уже не мастерство, а настоящее притворство.
— Да, маг! — повторила девчонка, обидевшись на всеобщее негодование.
Щелкнула пальчиками, и с головы леди Ночь слетел капюшон, обнажив бледное молодое лицо и темные волосы. А еще обруч на голове. Особенную вещицу, что помогала магам концентрироваться.
— Ох… — выдохнул Гастон, не веря глазам.
Кара! Чародейка Кара!
Хотя… нет, не Кара. Дина. Дочь.
— Проклятье! — тем временем, выругалась она. И повторила «трюк» лесной девчонки: тоже щелкнула пальцами.
И всё. Свет погас, а в следующее мгновение зрители оказались на улице. Стояли всей толпой там, где только что располагался цветной шатер циркачей…
Гастон «очнулся» первым.
— Идём, — схватил маленькую пакостницу за руку, пока никто не вознамерился предъявить им претензии за сорванное представление.
Однако далеко уйти не удалось. Нет, догнали их вовсе не опомнившиеся зрители, а сама «леди Ночь». Без плаща с капюшоном. И без обруча. А в скромном платье самой обыкновенной и неприметной горожанки.
— Идиот! — она ударила Гастона кулаками в грудь. — Всё испортил! Теперь весь наш цирк без работы!
Тот качнулся и вытаращил глаза.
— Я? Дык я же не… не я.
В самом деле, он же ничего не сделал. Это всё Огонёк! Но ее Дина почему-то не обвиняет.
— Ты! — в грудь последовала новая порция ударов. — Надо было лучше следить за лесной неотесанной тупицей.
— Это кто тут… — попыталась Огонёк отстоять свою честь, но…
Дина опять щелкнула пальцами и приказала:
— Замолчи!
Девчонка в ужасе схватилась за горло. Она отчаянно пыталась что-то сказать, но изо рта вырывались лишь хрипы.
— Ни ума, ни фантазии! — вновь накинулась Дина на Гастона. — И как вообще умудрился не помереть в детстве и дожить до двадцати трех лет.
Гастон собрался, было, возразить, что фантазия у него как раз в наличие, но сообразил, что дочка чародейки ошиблась.
— Мне вообще-то двадцать два, — объявил он.
Дина открыла рот, судорожно выдохнула и кивнула.
— К-к-как скажешь…
Гастон воспользовался замешательством девушки.
— Мне с твоей матушкой потолковать надобно.
Но не тут то было.
— А мне надобно, чтобы все запамятовали о вашей выходке. Забудь о матери. Она сама тебя найдет, когда потребуется.