Мари прибавила шаг, чтобы поскорее спрятаться от злого ветра в здании. Но едва переступила порог, сильнее закуталась в плащ. Из-за пронизывающей сырости внутри было холоднее, чем снаружи. Шершавые каменные стены казались мокрыми. Но на десятке железных перегородок, через которые пришлось пройти, не наблюдалось и намёка на ржавчину. Прутья толщиной с руку Мари выглядели очень прочными.
Горшуа вёл спутницу вниз — в подземелье, по каменным ступеням, слишком высоким для девичьих ног. Мимо молчаливых стражников, провожающих гостью хмурыми взглядами. Через шесть этажей посетителей встретил высокий немолодой мужчина, похожий на лиса. И дело было не только в цвете длинной шевелюры, но и в вытянутом носе и звериной настороженности в тёмных глазах. Лёгкая седина в рыжих волосах добавляла налёт таинственности.
— Абу Линд Пьери — зу Мари Ситэрра, — представил их друг другу Горшуа. По тому, как Лукас вытянулся, стихийница сделала вывод, что этот представитель канцелярии выше его по рангу.
— Я не одобряю ваш визит, зу, — объявил бывший подданный Осени. — Будь моя воля, Сильвана не получил бы желаемого. Имейте в виду, что бы ни случилось во время вашего общения, это полностью на вашей ответственности. И вашего Короля.
— Полагаете, зу Сильвана нападёт на меня? — усмехнулась Мари.
— Нет. Его погодный дар скован, как и у других заключенных. И всё же он вызвал вас для чего-то. Этот стихийник ничего не делает просто так.
— Что значит, дар скован? — переспросила Мари напряженно. Вспомнилось прошлогоднее похищение Эльмаром, камни, вонзившиеся в запястья, и закаленный лёд поверх них.
Абу Пьери не счёл нужным просвещать гостью. Отвечать пришлось Горшуа.
— Запястья узников оплетают особенными водорослями, смоченными в… э-э-э… в общем, это древний обряд, который мы не раскрываем во избежании нежелательных последствий. Главное, способ действует и не разрушает силу стихийников полностью, как некоторые другие методы. Вдруг узник окажется невиновным, а мы уничтожим его погодный дар. Правда, такое случается крайне редко.
Мари не стала комментировать меры предосторожности абу. Подумала о Рофусе. Он предпочёл позволить оплести себе руки какой-то мерзостью, нежели признаться, что его погодный дар давно утрачен. Впрочем, зная этого стихийника, можно было не удивляться.
— Пришли, — оповестил Пьери, останавливаясь у массивной двери с тремя замками.
С ареста Рофуса прошло всего восемь месяцев. Но Мари с трудом узнала бульдога из службы правопорядка Дворца в мужчине в грязном сером балахоне. От некогда пухлых щёк не осталось и намёка, близко посаженные глаза ввалились, зато нос с горбинкой теперь казался крупнее. Редкие волосы отросли до плеч и поседели. Не красила узника и облезлая бородка.