Прозвучало так, будто Мари посылают обыскать половину Дворца в одиночку. Однако в её кулаке стараниями Её Величества оказалась зажата упомянутая «пропажа», а, значит, беспокоится о результатах задания не следовало.
— Не беспокойся, дорогая, — проговорила старая перечница елейным голоском. — Ситэрра постарается выполнить поручение. Если перестанет стоять столбом и поторопится.
На лестницу Мари вылетела стрелой, не замечая насмешливых взглядов вслед. Ну и пусть! Она-то знает, что в действительности ничего унизительного не произошло. Наоборот, Веста мастерски освободила её от раздражающей рабской повинности. Теперь преспокойно можно не возвращаться на крышу до конца спектакля. Жаль, конечно, что не удастся его досмотреть. С другой стороны, из-за прихотей паучихи, стихийница едва следила за сюжетом.
На душе стало так легко, что, казалось, ничто на свете не способно испортить настроение. Внутри разливалось странное тепло от осознания, что на свете есть стихийники, способные подстраховать и защитить. Мари и раньше понимала, что Их Величества старательно оберегают её, но предпочитала этого не замечать. Сегодняшняя же уловка Весты привела в восторг. Получилось ненавязчиво и изящно.
Девушка решила действовать согласно «легенде»: прошла, не спеша, по коридорам, по которым ранее родители проследовали от зала для приёмов на крышу Замка. Теперь при необходимости любой встречный обитатель Дворца или стражник мог подтвердить, что видел её, озабоченную поисками. Потом столь же медленно тайная Принцесса повернула назад, сжимая в кулаке якобы найденный под обеденным столом перстень.
Но прежде Мари как следует рассмотрела «находку». Камень был небольшим и аккуратным в отличие от традиционных глыб на пальцах паучихи. Ободок из белого золота ювелир сделал в виде переплетенных стеблей. С внутренней стороны выгравировал две буквы — «С» и «Ф». Стихийница догадалась, что перстень принадлежал её бабушке Сирении, а Весте, скорее всего, достался после смерти матери.
Девушка невольно задумалась о судьбе покойной Королевы — женщины слабой и несчастной. Поэтому, выйдя на крышу, не сразу заметила неладное. А оглядевшись, испугалась не на шутку. Праздник перестал быть праздником, и больше напоминал траурную церемонию. Дети Зимы поднялись с мест и о чем-то тревожно перешептывались. Но уходить не спешили. Ждали то ли разрешения, то ли новостей.
Взгляд Мари устремился к креслам Величеств, но те оказались пусты. Как и стулья, предназначенные для свиты Весты. Сердце сделало кувырок и отчаянно затрепыхалось. Дурное предчувствие накрыло с головой.