Удар сердца — и Вэл затопило огромной, высокой волной. Хлынуло через край, обжигая кожу, нечто горячее и красное как кровь.
Она чуть заметно улыбнулась дрогнувшими губами, закрыла глаза, погружая себя в спасительный мрак, где не было алого цвета.
Нет, от алого не убежать. Никогда. Острое лезвие полоснуло изнутри, заливая жаром. Вэл застонала, стиснула пальцы на коже куртки, подалась вперед, прижимаясь всем телом к широкой груди Раза, уперлась коленом в его бедро и тут же ощутила сильные руки, обнявшие за талию.
А затем губы, привычно жестокие и подчиняющие, завладели ее ртом.
— Твой, — шепнул Раза, кусая, причиняя боль. — Запомни это на всю жизнь, Кролик.
И тут же — толчок, от которого спиной ударилась о стену, и полубезумный неконтролируемый смех прорвался сквозь рваный поцелуй, и пальцы, вцепившиеся в податливую кожу куртки, будто свело судорогой.
Вэл села на пол, чувствуя чужую руку на бедре чуть выше колена, оглаживающую вверх по грязной ткани штанов.
Раза почти зарычал, пробуя капли крови, выступившие на растерзанной губе.
— Слышишь меня? — мучая влажный сдавшийся рот, выдохнул он. — Отвечай.
Приказ в тихом голосе, от которого колотило тело, бросая в жар.
Не дождавшись ответа, Раза приник к истерзанному рту, едва не трахая его языком, усиливая напор, даже в поцелуе становясь собственником.
Вэл застонала, почти не осознавая своих действий, забираясь ладонями под воротник куртки, смыкая пальцы на его шее. Она почувствовала, как дернулся кадык Раза, как бешено бьется вена, и сглотнула пересохшим горлом.
— А когда ты будешь только моим? — шепнула Вэл, отстраняясь, прерывая свергающий в пропасть поцелуй, сквозь темные ресницы заглядывая в черные, почти безумные глаза.
— Я и так твой, или ты не слышала? — Только лишь горькая усмешка, прикрытые в удовольствии веки и мягкость влажного языка, с наслаждением слизывающего кровь с нижней губы. И кажется, что Раза не чувствовал, не желал замечать рук, сомкнувшихся на шее.
Пальцы Вэл разжались, отпуская, скользнули вниз, задели серебряную цепочку, провели линию по мышцам груди, ощущая их сквозь плотную ткань черной туники.
— Ра, — разлепив ноющие губы, с мольбой в тихом голосе выдохнула Вэл. Она прижалась затылком к стене и запрокинула голову, уставившись в потолок, набирая полную грудь воздуха. Взгляд зацепился за выкрашенные светлой краской балки потолка, ровные и длинные, обыденные и оттого почему-то несущие спокойствие изнуренной душе.
— Я все знаю, — чуть слышно ответил он, прикасаясь ртом к измученным губам в последнем нежном и неожиданно заботливом поцелуе. — Прости меня за то, что позволил себе… что не сдержался. Я буду всю жизнь виноват перед тобой за это.