Вэл, понимая, что не улавливает чего-то очевидного, сдвинула брови, поднимая глаза на побледневшего, невыносимо усталого Раза.
— Отправляйся домой, — не поворачивая головы, приказал он и шагнул было вперед, оставляя ее за спиной, как Вемир дергано махнул рукой, останавливая его.
— Не нужно, — напряженно выдохнул капитан стражи. — Не надо ее… отпускать. Ее кинжал нашли в стоке. На нем… кровь.
Вэл задержала дыхание. Заметила, как вокруг кружат белые снежинки, медленно, ровно опускаясь вниз.
Ветер стих?
Краем глаза она увидела, как Раза обернулся, останавливая на ней почти безумный взгляд. Его рука невыносимо медленно поднялась и легла на рукоять клинка, висевшего на поясе.
Вэл застыла, сделала глубокий вдох, ощущая, как морозный воздух проникает в легкие.
А потом горла коснулась безупречная ледяная сталь.
Черные глаза сверкали безумием, бледное лицо с выступившими на лбу и висках капельками пота казалось высеченным из мрамора. Раза вряд ли до конца понимал происходящее: обвинения Вемира обрушились на него молотом, ударив по телу, дробя кости, превращая сильного зверя в мешанину из крови и обломков костей. Вэл видела это перед своим мысленным взором так же четко, как и то, насколько мало осталось Раза до перехода черты.
Будучи под властью соли, он, растерянный и с трудом сумевший взять себя в руки, старался держать под контролем свои чувства. Как и всегда.
Но боль жила в затопленных черным радужках. Невыносимая, повелевающая, склоняющая его, размеренно уничтожающая.
Вэл впервые по-настоящему задумалась, как и почему Раза стал тем, кем привыкли его видеть близкие люди. Холодный, молчаливый, скрывающий свои эмоции под маской равнодушия. Присматривающийся к людям, не доверяющий никому, неизменно отстраненный.
И — вот же насмешка — желающий ласки, тянущийся к тем, кого любил. Нуждающийся в любви как в глотке воздуха.
Заботливый, оберегающий каждого в своей стае, не лишенный великодушия и того самого благородства, что всегда притягивало в нем Вэл.
Одинокий. Одинокий. Одинокий.
Несмотря на сестру, несмотря на стаю. Несмотря на свою бывшую Вторую.
С ней я могу быть собой.
«Прости, Раза. Ты ошибался».
Не мог. Не тогда, когда предпочел поверить Янисе, отдав преданную ему девушку в руки палача.
«Боль превращает чувствительных в циников, верно, Раза?»
Мысль показалась правильной. Настоящей. Той самой неоспоримой правдой, четыре года сокрытой от Вэл.
Глупый черноволосый мальчишка, задающий слишком много вопросов.
Так, кажется, называл его Кара. Он единственный знал правду. Тот Раза, каким все привыкли его видеть, — его не существовало когда-то.