— Элис!
— Уже двадцать пять лет, но всё же позволь представиться. Я никогда не была чопорной, правильной и нормальной девочкой, в которую ты так отчаянно хотела меня превратить. Начальная школа реально высосала из меня все соки, как и из большинства девочек-ботаников, а старшая школа напоминала кошмар. Мне было наплевать на мнение окружающих, но я менялась ради тебя! — я мотнула головой и продолжила наступление: — Но ты не замечала, потому что была слишком занята тем, что тыкала меня носом в то, что я что-то делала не так. Кстати, университет тоже был полным отстоем, мам, — мой голос расстроенно задрожал. — Я чувствовала вину за каждую улыбку, каждую грешную мысль, каждую неиспользованную возможность. Мне казалось, что я отстала в развитии, потому что позволила тебе внушить себе мысль, что перестану быть женщиной, которую ты вырастила, если хотя бы на секунду выйду из образа. — Я пожала плечами. — Но в том-то и дело. Я играла роль.
Заставив себя откинуть оставшийся страх, я выдала ей правду:
— Той девочки не существует. Я — шумная и упрямая до отвращения. Я не упускаю ни единого шанса и живу так, будто завтра никогда не наступит. Я пью пиво и иногда, — я распахнула глаза, — позволяю себе лишнего. Я хожу на пляж и смотрю бейсбол. Я часто смеюсь, шучу и улыбаюсь.
Побросав в чемодан свои вещи, я посмотрела на мать и хитро улыбнулась:
— И каждый раз при возможности я восхваляла пенис Рейфа Хембри!
— ЭЛИС БОЙД!
— Я живу! — выкрикнула я, резко захлопнув свой чемодан. — И это прекрасно. Ты прячешься за своими манерами, но некоторых из своих друзей ты терпеть не можешь. Иногда это заметно. А знаешь, почему? Потому что они скучны до безобразия!
— Возможно, тебе пора. Я не воспитывала тебя говорить или делать что-то подобное.
— Нет! Ты воспитывала меня в святой вере, что веселье — это грех. А я говорю, что это полная фигня!
Воздух начал сгущаться от напряжения. Мать внимательно на меня посмотрела. Я пожала плечами и тоже уставилась на неё. Когда молчание затянулось, я решила уйти со сцены. Мне захотелось вернуться в Чарльстон, обратно к своим фильмам и страданиям. По крайней мере, жизнь там мне показалась однажды вполне перспективной.
— Погоди, — сказала моя мать еле слышно, когда я пошла мимо неё к выходу.
Не обращая внимания, я направилась к лестнице. Я была уверена, что всё кончено.
— Элис, погоди!
Я уже стояла в холле и закидывала на плечо ремень сумки.
— Ты права.
Эти два слова остановили меня.
— Что?
Я подняла голову и увидела стоявшую у подножья лестницы мать.
— Ты права. Я была слишком строгой. Уже какое-то время я чувствую себя виноватой и понимаю, почему ты редко приезжаешь домой. Элис, мне жаль.