Дон Педро идет с ней на свадьбу ее сестры. Он отказывается позировать для фотографий, но охотно танцует с молодой женщиной, так тесно прижавшейся к его хрупкому тельцу, что он чувствует в ее дыхании запах лайма и кашасы. Старик желает ее: незадолго до полуночи Менгеле, сославшись на недомогание, внезапную боль в спине и резкий прострел в ноге, просит ее отвезти его домой.
Она массирует иссохшую плоть дона Педро. У него боли в правой ляжке. Когда простушка смущенно кладет туда руку, Менгеле перекладывает ее себе на член. Она возмущается – «для виду», думает он, сжав ей запястье, – потом подчиняется, все еще тревожась, как получше угодить дону Педро, и чуть-чуть трогает его стебелек, поглаживая его сперва нежно, потом посильнее, но тот не разбухает – наоборот, скрючивается как улитка. Менгеле настаивает: «мягонько», «побыстрей», – но не возбуждается. Катастрофа. Горничная гладит его по волосам и качает, как сына, которого у нее нет: да, этой ночью она готова спать в постели дона Педро.
Следующим утром он предлагает Эльзе переехать жить к нему. Она отказывается: «Так не делается, дон Педро, что скажут соседи, а моя матушка? Мы семья бедная, но уважаемая». Или уж только при условии, что он на ней женится.
«Нет, невозможно, невозможно», – растерянно лепечет Менгеле, плача навзрыд. Он бы с радостью, да, как божественно было бы взять в жены эту нежную и деликатную женщину, которая скрасила бы его последние годы, но ей ведь не объяснишь, что он умирает со страху – как показать государственному служащему коммуны Эльдорадо фальшивые документы на имя Герхарда? В слезах и Эльза, она трижды осеняет себя крестом, а потом закрывает руками лицо. Если ему нечего добавить и он не в силах даже дать хоть какое-то объяснение, она уйдет, она ведь не шлюха. Дон Педро – человек достойный, но ему придется нанимать новую служанку.
Старый нацист не может потерять последнего союзника. Он приходит к ее матери, клянется повысить Эльзе плату и сулит ей золотые горы, он опускается на колени и молит ее, сложив на вздымающейся груди руки: уговорите вашу дочь снова у меня работать. «Тогда женитесь». Чертовы условности! Подлое католичество! Менгеле в отчаянии. Он преследует их, бродит вокруг их лачуги, рыдая, стоная, моля. Определенно, дон Педро весьма странный старик. Мать говорит дочери, что он совсем спятил, и советует держаться от него подальше. В октябре 1978 года Эльза признается Менгеле, что выходит замуж и ему лучше оставить ее в покое. Убитый горем, он заклинает ее передумать: ни один мужчина не станет заботиться о ней лучше его, – но она и слышать не хочет. «Значит, я скоро умру», – шепчет дон Педро.