Мистер Хагенс и шериф быстро и стремительно шли, я еле — еле успевал за ними, дом был действительно очень большим, прошло более пяти минут, прежде чем мы достигли заветной комнаты, к которой направлялись.
Когда мистер Хагенс открыл дверь, я сразу почуял запах живой падали.
— О, господи! — крикнул я непроизвольно.
Они повернули головы и уставились на меня, требуя объяснений.
— Господа, простите меня, — ответил я им, — у меня страшные подозрения, надеюсь, я ошибаюсь и они окажутся беспочвенными.
— О чем ты? — грубо ответил шериф.
Я промолчал.
Мистер Хагенс схватился за сердце.
— Чертов дурак! — крикнул шериф, поддерживая своего друга, чтобы тот не упал, — а ну пошел вон отсюда, клоун.
— Нет, пусть останется, — осадил его Хагенс, тихим голосом, — пусть расскажет, пусть расскажет все.
— Все дело в запахе, исходящим из этой комнаты, пахнет живой падалью, а это означает…
Меня перебил шериф:
— Какой, нахрен, живой падалью, ты под чем? Что ты несешь?
Я терпеть не мог, когда мне затыкали рот, но все же я сдержался и продолжил:
— Такой запах источают зомби! Полумёртвые!
Мистер Хагенс услышав вердикт, потерял сознание.
Шериф не выдержал и достал револьвер, он готов был выстрелить, еще секунда и в меня бы прилетела пуля. Меня спас ужасный вопль. Это был плач девушки, ей было очень больно. Я догадался, что мучает её.
— Мне нужно срочно к этой несчастной, — сказал я, — я могу снять боль.
Малдаун убрал оружие.
— Иди, иди быстрее.
Я вбежал в комнату.
Девушка лежала на кровати и корчилась от боли, её держали двое врачей, я понял это по медицинской форме, одетой на них, они пытались поставить бедняжке какой — то укол.
— Отойдите от неё, — крикнул я, — ей это не поможет.
Один из них презрительно посмотрел на меня, другой продолжал держать её руки.
— Не мешайте нам работать, — строго ответил врач.
— Вы делаете ей только хуже, ваши лекарства убьют её, — выбив из рук доктора шприц, максимально настойчиво произнес я, насколько это было возможно.
— На помощь, — крикнул второй врач.
В комнату вбежал шериф.
— Выйдите все из комнаты, немедленно, — крикнул я, в моем голосе была твердая уверенность в том, что я знаю что делать.
Все трое послушно покинули комнату. За столько дней безуспешных попыток облегчить страдания дочери Хагенса, у них появилась маленькая надежда, что у меня получится это сделать.
Девушка обхватила меня, её ногти раздирали мне спину. Я не издал ни звука и не оказал сопротивления. Нужно было понять, что мучает её.
— Убейте меня, я устала… устала от боли, я не могу больше терпеть, пожалуйста, убейте меня.