- Правильно ли я понимаю вас? - перебил Шульга. - Утром допросим Балабана?
- Да, конечно. Надо взяться за этого "домушника".
...Лёха с любопытством смотрел на этих двух новых начальников в штатском. Несомненно, начальников: сюда, в тюрьму, неначальников не пускают, а это начальство, и небось достаточно высокое, потому что один уже пожилой и держится властно, а другой - сухощавый, глазами так и сверлит, будто в самую душу к тебе заглядывает. Что ж, гляди на здоровье, а увидишь ли что?
Балабан сел на предложенный ему табурет. Под ложечкой засосало: что им надо? Дело его в прокуратуре довели до конца, скоро суд, а потом знакомая жизнь в колонии, нельзя сказать, чтоб роскошная, но там своя "братия", и можно как-нибудь перекантоваться...
Балабан испытующе посмотрел на этих двух.
Старший, чуть лысоватый, закурил и придвинул Балабану две пачки сигареты с фильтром и папиросы "Любительские". Балабан вытащил длинную сигарету высшего сорта, прикурил и пустил дым под потолок - таких сигарет давно не курил, даже у прокурора, не говоря уже о районном милицейском начальстве, угощали только "Памиром". Что ж, большее начальство - и сигареты получше.
- Хорошие сигареты? - спросил его следователь.
Балабан утвердительно кивнул и искоса посмотрел на пачку. Это не прошло мимо внимания Козюренко.
- Возьмите еще, - предложил он. - Или вам больше по вкусу эти? пододвинул "Любительские".
Балабан пренебрежительно отодвинул папиросы.
- Если уж нет ничего другого, - пояснил он. - Не накуриваюсь я ими, и дым не тот. Кислый.
- А я иногда курю, - возразил Козюренко, - для разнообразия.
Лёха посмотрел подозрительно: не издеваются ли над ним?
- Итак, - уточнил Козюренко, - вы утверждаете, что последнее время, по крайней мере перед арестом, не курили папирос "Любительские".
- Нет.
- А среди ваших знакомых были такие, что курили "Любительские"?
Какая-то искорка мелькнула в глазах Балабана: вспомнил Семена и узкую красноватую пачку у него в руках. Но ответил твердо:
- Не припоминаю.
- Подумайте.
Балабан на мгновение задумался и снова покачал головой:
- Нет, не знаю.
- Нехорошо, Балабан, получается, - наклонился к нему через стол Козюренко. - Вы утверждаете, что во время кражи на квартире Недбайло разбили вазу, и что в этой квартире были один. Как же вы можете объяснить тот факт, что на тумбочке, где стояла ваза, найден потушенный о нее окурок папиросы "Любительская"?
Балабан пожал плечами.
- А может, кто-нибудь приходил после меня? Я двери не запер...
- Зашел, посидел, спокойно покурил, ничего не взял и ушел себе... Не делайте из нас дурачков, Балабан!