Хоть объявление пиши «Ищу парня с 8 марта, который на территории санатория «Елинская роща» спас девушку от пьяных придурков».
Только куда такое объявление писать? Газет Вова явно не читает… И я не знаю, где он живет, куда и к кому приезжал…
Я рыдала и, видимо, громко, раз уж мама выделила время, чтобы зайти ко мне.
— Танечка, что случилось? Ты так плачешь из-за сессии? Я договорилась. Тебе дадут отсрочку, если ты не успеешь вовремя все сдать.
Я лишь мотала головой, сдерживая хлюпанья.
— Я не буду тебя наказывать… — тут мама на меня внимательно посмотрела и обомлела. — Боже мой! Да ты беременна! То-то я смотрю, что ты страшно похудела!
— Нет! Я не беременна! — быстро опровергла я. — Это вообще не при чем!
Зная свою маму, что сейчас начнется строгий допрос, я выбежала из комнаты и села за пианино. Только за фортепиано, мама никогда меня не донимала. Она — фанатичный меломан. Если играть что угодно, но хорошо, то она никогда игре не помешает. А играла я замечательно.
Перебирая клавиши, я наигрывала свою мелодию души. И даже забыла, зачем я села за инструмент. Музыка меня успокаивала лучше всякого плача. Под мелодию я вспомнила слова бабули, что если судьба, то мы обязательно встретимся. И музыка заставила меня поверить в это. Я решила сходить в церковь и поставить свечку за здравии Савушкина и дождаться пока он выздоровеет. С чего здоровому парню умирать? Пусть выздоравливает. Он — дурак, а, как всем известно, пьяницы и дебилы — живучие.
Когда я закончила играть, ко мне тихо подошла мама. На ее глазах были слезы, и она, присев рядом, спросила:
— Сама сочинила?
— Так… Наиграла…
— Это превосходно! Я записала на телефон. Пойдешь на конкурс.
— Мам! — возразила я. — Я ни одной ноты не помню…
— Включу запись и запишешь все в нотную тетрадь.
— Я не хочу! — возразила я. — Это был порыв…Это несерьезно…
— Дорогая моя, такую музыку пишут только талантливые люди. Было бы несерьезно, я бы не плакала тут. Не хочешь писать, я сама тебе все запишу и на конкурс отправлю. Но этому дару я не дам пропасть.
Мама впервые не стала настаивать и указывать. В этом я чувствовала свою вину. Словно я разрушила и ее надежды…
Руки как-то сами легли на клавиши, и я заиграла более светлую мелодию. В голове стоял образ моего Володи. Его позитивная аура, его настрой…
И я поняла, что эта музыка меня лечит, она даже маму меняет… Достав нотную тетрадь, я быстро набросал нотные партии, которые сыграла, затем стала править и так просидела до самой ночи.
Мама сама вошла в зал с чаем и испеченным пирогом. И, может быть, за этот год впервые спросила мягко: