– Очень больно, да? – посочувствовала она, разглядывая его бедро и осторожно промокая его салфеткой, а затем вытянула губы трубочкой и подула.
– Все, уже ничего не болит, – заявил он, быстро подтягивая штаны и поворачиваясь к Карне спиной.
– Точно? – засомневалась она, выпрямляясь.
– Да, ты очень помогла, – сказал он, обходя стол и садясь в кресло.
– В Институте благородных девиц мне часто говорили, что лечить – мое призвание, – похвасталась девушка.
– Ты отлично дуешь на ранки, – подтвердил он. – Уверен, в богадельнях не могли не оценить твой талант.
Карна укоризненно посмотрела на него и вновь открыла бар. В нижней его части нашла небольшой ледник и металлическое ведерко с совком.
– Знаешь, Августина была права, – сказал Рихард, наблюдая за тем, как она набирает в ведерко колотый лед. Такая сосредоточенная и серьезная, что даже забавно. – Ты не должна уходить в монастырь.
– Я не интересовалась твоим мнением по этому поводу, – заметила Карна. – И не поинтересуюсь. Как по мне, твоя жизнь тоже не идеал. Кто в здравом уме захочет стать ловцом?
– Меня не спрашивали… – невесело усмехнулся он. – А ты была счастлива в браке?
– Да. Хоть это по-прежнему не твое дело, – ответила она.
Смочив салфетку в талой воде, попыталась оттереть пятно на блузке, и та плотно прилипла к телу, очертив высокую грудь.
– Так зачем же тебе отказываться от удовольствий, которые в монастыре будут под запретом? – вкрадчиво спросил Рихард, наблюдая за ней. – Ты ведь можешь выйти замуж еще раз. Или не выходить, а просто…
Карна расстелила на столе полотенце, высыпала на него лед, а затем свернула, так что получился компресс.
– Я видел, как ты реагировала на меня. Там, в борделе… Тебе явно нравилось, – продолжил он.
Девушка подошла и плюхнула полотенце со льдом ему на бедро, и Рихард невольно ахнул от холода.
– Ты и вправду начинаешь ворковать как голубь, когда пытаешься флиртовать, – усмехнулась она. – Пойду поищу Фифи.
Карна скрылась в коридоре. А Рихард, уныло посмотрев вниз, переместил компресс со льдом немного выше.
К тому времени как она вернулась, прижимая Фифи под мышкой, ловец успел одеться. Хорошо, что он любит черный цвет, – на нем не заметна кровь. А может, именно поэтому он так и одевается: с учетом издержек профессии. Теперь его плечи и волосатую грудь скрывала рубашка, и Карна с облегчением выдохнула. Она не соврала, когда сказала, что видела мужчин и раньше, но ни в богадельнях, ни в приютах для нищих такие спины не водились: с крепкими, словно вылепленными скульптором мышцами, широкими лопатками и теплой гладкой кожей.