– Вкусная… Ни проклятий, ни наговоров – чистая. Кровь горячая.
– О да, – хмыкнул Рихард.
– У нее жар начинается, болван.
– Заболела? – встревожился он.
Ведьма склонилась к тонкой белой руке – Карна забыла или не успела надеть перчатки – и слизнула струйку крови. Зажмурилась от удовольствия, причмокивая тонкими губами.
– Повреждений нет. Очень испугалась. Ночь полихорадит – и пройдет. Дашь ей чая Бормотухи. С тобой ей будет спокойно, ловец? – Она внимательно посмотрела на него, и Рихарду вдруг показалось, что теперь его видят насквозь – со всеми темными мыслишками и низменными желаниями.
– Не факт, – честно признался он.
Ведьма прикусила свое запястье и поднесла к губам Карны. Тяжелая густая капля крови упала ей в рот.
– Это ее успокоит, – пояснила ведьма. – Последствий испуга не будет.
Карна облизнула губы, застонала, открыла глаза и, вскрикнув, взметнула руку. Ведьма быстро отклонилась от пощечины.
– Тихо, тихо… – Рихард быстро присел возле нее. – Это… доктор.
– Это даже не человек! – воскликнула Карна, и ведьма широко улыбнулась, показав острые зубы.
– Забирай ее, – сказала она. – Ишь какая резкая. Пусть хорошенько выспится. И не оставляй ее одну. Ты ведь знаешь, что на ней навкин след?
– Знаю, – буркнул Рихард. – Сколько с меня?
– Не деньгами… Посмотри в меня, – прошептала ведьма, блеснув огненными очами. – Дай мне прожить это снова…
Вздохнув, он шагнул к женщине, обхватил тонкую птичью шею ладонью и приблизил лицо – казалось, еще немного, и их губы соприкоснутся. Ведьма прерывисто вздохнула, запрокидывая голову, зрачки в ее рыжих глазах мгновенно расширились, затопив всю радужную оболочку, и Рихард обнял ее второй рукой, не давая упасть.
Это длилось несколько минут, а потом он медленно отодвинулся, и зрачки ведьмы снова сузились в точки.
– Спасибо, – медленно проговорила она, и глаза ее заблестели от слез. – Уходите. Оставьте меня одну! Прочь!
Рихард кивнул, помог Карне подняться и отодвинул полог, открывая выход из хижины.
Они не встретили по пути экипажей, но Карна и не заставила бы себя сесть ни в один из них. Рихард придерживал ее за талию, и у нее не было сил возражать. Ее шатало, голова горела, как утюг, полный углей, и когда Карна вошла в дом, то силы покинули ее, и она готова была улечься прямо у подножия лестницы. Рихард помог ей снять плащ, стащил ботинки и отвел в спальню. А потом она словно упала в реку и поплыла, влекомая течением куда-то за реальность.
Она чувствовала прикосновение теплых рук, влажный компресс охлаждал пылающий лоб. Иногда ей давали травяной чай, поддерживая голову, и тогда волны реки, несущей ее, успокаивались, и это было даже приятно – плыть, словно листок, упавший с дерева, и не думать ни о чем. А потом волны схлынули, прибив ее тело к берегу, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.