Михаил и Шурка сидели на перевернутой телеге, опустив сабли, но все еще не выпуская их из рук. Оба были с непокрытыми головами, чумазые и злые, как черти. Бенкендорф спустил ноги на землю, пошатываясь, сделал несколько шагов, наклонился и отстегнул от пояса убитого карабинера фляжку. Потряс. В ней еще булькало. Вернулся, протянул другу. Воронцов резко опрокинул ее в рот – и чуть не подавился. Вместо воды на дне плескался коньячный спирт.
– Твое здоровье, Христофорыч, – хрипло бросил он. – Надо же, какая задница!
Бенкендорф не мог не согласиться. В такую историю они влипали впервые. Половина людей перебита. Лошади разбежались. До своих далеко. Как пойдут и куда выйдут – еще вопрос. Шурка забрался обратно на телегу, принял у друга фляжку и, отсалютовав ею всему окружающему безобразию, тоже глотнул.
– Слушай, Миша, – раздумчиво сказал он. – Нас опять не убило. Сдается мне, что это судьба. Не лечь нам костьми на поле брани.
– Кому быть повешенным… – рассмеялся Воронцов. – Я тебя ни разу так и не спросил, а почему ты поехал на Кавказ? За каким, извиняюсь, хреном?
Бенкендорф надолго замолчал, слушая, как высоко в небе щелкает пустельга. Потом хмыкнул и заявил:
– Ты же знаешь мою рассеянность. В общем, никому не говори, но… я запер государя.
– Как «запер»? – переспросил Михаил, не улавливая смысла сказанного. – Где?
– В гардеробной. Его величество отправился переодеваться, я как флигель-адъютант должен был ждать снаружи. Он дал мне ключ. Когда дверь закрылась, я о чем-то задумался, даже не помню, о чем. Повернул ключ в замке, сунул его в карман и ушел гулять на Невский, считая дежурство законченным. Часа через три я вернулся. Вообрази, что там было…
Он не договорил, видя, как друг сотрясается от беззвучного хохота.
– Стыдно тебе, – укорил его Шурка.
Но Воронцов не унимался. Он представлял себе лицо императора, запертого среди шкафов и манекенов с его платьем. Что это? Измена? Покушение? Заговор? А это дурак-адъютант пошел на Невский за мороженым. Ему рисовался также и жалкий вид Шурки, явившегося в тот момент, когда дверь уже сломали.
Глядя на друга, Бенкендорф тоже начал помаленьку посмеиваться и вскоре уже ревел во все горло, надсаживая связки. Они сидели среди горы трупов, грязные, оборванные, избитые, и надрывались от смеха, глядя в ясное весеннее небо.
– Сам понимаешь, что после случившегося я почел за благо…
– Да! Сбежать от нашего кротчайшего государя на край света!
К счастью для отряда покойного Гулякова, князь Цицианов с основными силами нагнал их на следующий день. Риск быть окруженными и уничтоженными рассеялся. Вскоре после дела в Закатальском ущелье командующий отправил Воронцова с миссией к Имеретинскому царю Соломону, а Бенкендорф вместе с основной армией двинулся на помощь Эреванскому хану, которого обижали персы. Потом они часто встречались и много писали друг другу.