В настоящий момент связи между карбонариями и греческими этеристами поддерживают венецианский купец Алексиос Николаидис, поэт Уго Фосколо и граф Мочениго. Они преследуют одни и те же цели низвержения монархий, будь то турецкий султан или римский император. Помощь одним означает самую прямую поддержку других. Моему государю невозможно даже помыслить, что среди христианских властителей Европы найдется тот, кто по неосторожности протянет руку этим детям антихриста…»
Здесь Арсений остановился и еще раз перечитал абзац, посвященный грекам. Кажется, ради него и было написано остальное послание. Меттерних не показывал, что знает о планах русского царя относительно единоверцев, но… намекал. Дальнейшее письмо было полно витиеватых любезностей, но уже не содержало ничего интересного. Канцлер бросил пробные камни: его слова должны были насторожить, а возможно, и запугать императора. К тому же Александр Павлович мог почувствовать раздражение из-за того, что австрийской стороне известны его сношения с греками. К этому моменту Закревский уже уверился, что документы похищены для Меттерниха. Было естественно заподозрить Нессельроде, ведь именно он вел переписку государя с австрийским коллегой.
Короткая шифровка, лежавшая в конверте третьей, не имела ни обращения, ни даты, ни подписи. К ней была приложена расшифровка на особом листе и перевод на французский. Арсений быстро проглядел текст, но не удовлетворился этим и решил проверить сам. Простой десятеричный код поддался после получасового нажима. Текст был составлен по-немецки. Напрягая свои небогатые знания, генерал обратил ряды цифр в буквы и слова. Они почти во всем совпали с переводом, кроме последней строки, которая была вовсе пропущена.
«Получением искомого благодарю. Скорблю о нашем друге. Шаткость его позиции ставит под угрозу общее благо. Корпус должен выйти как можно скорее. Приложите все усилия. Усмотрите неполадки, неповиновение, болезни, якобинский дух. Что угодно. Лишь бы он не задержался во Франции, и Париж подписал общую конвенцию. Помощь из Франции дойдет до Италии и Испании скорее, чем из России. Если же русские вступят в войну с турками, то уже не смогут отвлечь для Европы ни полка пехоты. Тогда успех борьбы с революцией сомнителен. Остаюсь истинно преданный и благодарный брат. Дети вдовы узнают друг друга».
Последнее предложение не было дешифровано и переведено. Вероятно, оно служило постоянно повторяющейся кодовой фразой, которая заканчивала каждое письмо. Арсений поскреб в затылке. Что-то он слышал про «детей вдовы». Тоже какая-то ложа? Расплодились, не разберешь их! Одно было ясно: от адресата требовали ускорить вывод русского корпуса из Франции. Значит, этот человек обладал немалым весом. Поскольку конверт был выужен из документов Нессельроде, представлялось логичным, что к нему и обращались. «Вы весьма рискуете, Карл Васильевич», – сказал Закревский, складывая документы и глядя перед собой в пустоту. Сегодня он намеревался вернуть бумаги осведомителю, даже не снимая копий. Ибо и сам сильно рисковал. Есть пределы, за которые любопытство подданных проникать не должно.