Чуть смутившись, аглинский посланник ответил:
– Ко всему надобно быть готовым. Конечно, нас беспокоит новая политика русского двора, направленную на сближение с Францией.
Все паки переглянулись, показывая глазами, что им все понятно.
* * *
После отставки Ермолова и примирения с князем Потемкиным, по его настойчивой рекомендации, императрица Екатерина Алексеевна изволила милостиво согласиться на приезд в Россию еще одного француза, друга графа де Сегюра – принца Шарля Нассау-Зиген. Сидя со Светелейшим князем наедине в кабинете, она говорила:
– Коли вы так настаиваете, князь, я разрешаю ему плыть по Черному морю с русским флагом… Лишь бы турки дали ему проход. С них может статься: не пропускали же они недавно колико наших торговых судов.
– С них может статься, – сердито повторил за ней князь. – Но никуда они не денутся, пропустят!
– Дай-то Бог, князь! Что касаемо меня, то скажу более того: я жалую вашему Нассау земли в Крыму. Пусть осваивает и облагораживает новые русские земли.
Губы Светлейшего изогнулись в довольной улыбка:
– Сей принц, милостивая государыня-матушка, прибудет в Киев, куда вы приедете, как мы договорились, в начале января. А я, государыня, должон просить вас, отпустить меня в мою Новороссию, дабы приготовить все к вашему приезду.
Екатерина медлила с ответом. Ей никак не хотелось расставаться с ним. Обратив на него свой приветливый взгляд, она жалобно промолвила:
– Милостивый и любезный князь Григорий Александрович! Я понимаю, что вы рветесь скорее в свое наместничество, но что мне, слабой женщине, делать без вас со всеми надвинувшимися делами?
Светлейший смотрел на нее, иронически морща губы.
– Не могу же я, кормилица моя, высиживать здесь все время, тогда, как меня ждут дела в наших новых землях, да и Вас, государыня-матушка, надобно встретить там подобающим образом, на зависть всему миру. А для того, я должон быть на месте, стало быть, все подготовить, предупредить, предусмотреть, не так ли?
Екатерина опустила глаза. Поправила свой рукав, затем складку на шелковом платье, и с сожалением согласилась:
– Может статься, князюшка… Что ж, большому кораблю большое плавание. Спаси вас Бог, друг мой! Как жаль, что всю дорогу до Киева, я буду ехать без ваших остроумных шуток. С тоски можливо будет умереть!
– Ой-ли, государыня-матушка? С вами будет ехать букет весельчаков: едино Нарышкин чего стоит! Да и граф Строганов. Я уж не говорю об австрияке Кобенцеле, и французе, красавчике графе Сегюре…
Екатерина, с грустью в голосе, молвила:
– Согласна, они не скушные люди, но разве можливо сравнить с вами, друг мой…