Время переменных. Математический анализ в безумном мире (Орлин) - страница 57
В мечтах Лейбница все было математическим анализом.
Увы, на самом деле это не так. Последние десятилетия своей жизни Лейбниц чах в маленьком городе Ганновере в Германии, его злобный работодатель заставлял ученого закончить генеалогическое исследование. Мораль для школьников: вовремя сдавайте свои сочинения.
Еще хуже вышло со спором о приоритете открытия математического анализа, который разгорелся у Лейбница с Ньютоном. Лейбниц опубликовал свои результаты первым, но Ньютон высказал схожую идею раньше, и общественное мнение оказалось на его стороне. Научная общественность признала Лейбница интеллектуальным вором. Как сказал математик Стивен Вольфрам, этот дележ математического анализа стал поворотной точкой:
Я пришел к осознанию того, что, когда Ньютон выиграл информационную войну против Лейбница… на кону было не только признание заслуг; это был и способ размышления о науке… У Лейбница была более широкая и философская точка зрения, он видел математический анализ не только как некий инструмент сам по себе, но как пример, который должен вдохновлять… на другие виды универсальных инструментов.
Сегодня мы можем видеть, что Лейбниц стремился в будущее. Мы видим это не только в универсальном алфавите, но и в его сочинениях, где он пытался систематизировать трудные юридические случаи; в его беспрецедентной работе по бинарной системе – математике, основанной на нулях и единицах, и в машине, которую он пытался построить в течение нескольких десятков лет – одном из первых в истории механическом калькуляторе, выполняющем четыре действия.
Лейбниц стремился к компьютерной эпохе за века до ее наступления.
Компьютер – это наш универсальный язык. Он способен сделать все, что можно выразить с помощью логики. Он может умножать, делить, генерировать простые числа, добавлять собачьи мордочки на фотографии и говорить вам, на какое из классических полотен вы больше всего похожи. Он может учиться. Он может создавать. Это мыслящий механизм, непревзойденный жонглер символами, и эти символы, которыми компьютер манипулирует, формируют вещество нашей реальности.
В наши дни все вокруг действительно стало подвидом матана.
«Если бы история пошла по другому пути, – пишет Вольфрам, – то можно было бы провести прямую линию от Лейбница к современным компьютерам». В нашей реальности путь получился более извилистым. Прорывные открытия, сделанные Лейбницем в XVII в., привели к золотому веку символьных вычислений в XVIII в., которые, в свою очередь, в XIX в. вызвали обратную реакцию, когда все были одержимы аксиоматизацией и математической строгостью. В ХХ в. это вылилось в работу над формальными системами и вычислимостью, в результате чего в XXI в. появился ноутбук, на котором я сейчас печатаю это бессвязное предложение.