— К счастью, госпожа, с левой я и стрелять умею, — Хастингс усмехнулся.
Выругался он только тогда, когда от хозяйки всех здешних подземелий их с Джил отделяло два лестничных пролета.
— Ты чего? — удивленно спросила девушка.
— Я влип. Эта штука называется гейс. Запрет, который нельзя нарушить.
— То есть, как нельзя?
— Вот так. Это что-то вроде заклинания. У одной женщины был гейс — не оставаться на этой стороне Границы дольше семи дней. Она его нарушила и осталась здесь навсегда. Туманы границы не пускают ее обратно.
— А ты?
— Не знаю, — Хастингс пожал плечами. — И знать не хочу. Может, рука отсохнет.
Он чувствовал себя так, как будто не разговаривал, а тягал на себе тяжеленные мешки. Бен Хастингс ходил на Другую сторону почти пять лет, и до сегодняшнего дня умудрялся каким-то образом избегать гейсов, хотя среди его знакомцев было с избытком тех, кто мог бы ими одарить. И тут вот такая история.
Ладно, сказал он сам себе. Некоторым вон вина нельзя и жениться, а живут же.
Провожатая, тоненькая гвиллионская девушка с хрустальными бусинами в косах, ждала их у подножья лестницы. Вместе с ней обнаружился и Морион, ну или кто-то, похожий на него, как две капли воды.
— Княжна велела проводить вас наверх, — сказал он.
— Я тоже что-то такое слышал, — хмыкнул Бен.
— Княжна назвала тебе свое имя, — сказала светлокосая, и голос ее был серьезен. — Но я прошу тебя, не называй его там, куда ты придешь. Для всех будет лучше, если ты станешь звать ее Кианит.
Она протянула ему руку, на раскрытой ладони лежал камешек, серовато-синий, точно такой же, как те, которые украшали корону каменной княжны. Хастингс подумал секунду и взял.
— Хорошо, — кивнул он, обернулся к Джил и подмигнул ей: — Давай выбираться отсюда, что ли.
10. Золотая леди Бена Хастингса
Дорога на поверхность лежала через замшелые пещеры. Наметанный глаз охотника на фей без труда находил то приметный камень, то узловатое дерево, которое Хастингс запомнил раньше. К исходу первого дня он готов был ручаться, что именно этой дорогой их с Джил вели к каменной княжне Кианехт.
Открытие это Бена не порадовало, потому что выход был где-то близко, а значит, была и возможность отыскать его, не ввязываясь ни в какие сделки.
Свои наблюдения он предпочел оставить при себе. Определенность, даже такая, действовала на Джил Грегори положительно. Она как будто меньше нервничала из-за брата и возвращения домой. Впрочем, дело могло быть не в определенности, а в чародействе, разлитом в воздухе пещер вместе с серебристым светом.
На привалах Джил рисовала. Обычно деревья, мхи, ручьи, растущий из потолка кварц и молчаливого гвиллиона, державшегося от людей чуть поодаль, но однажды Хастингс краем глаза заметил в нее блокноте набросок, подозрительно похожий на него самого.