Сталин одобрительно кивнул и посоветовал:
— Не затягивайте с этим.
Несмотря на такое замечание, Сталин, казалось, забыл о проблеме с польскими пленными, но Берия понимал: не спрашивает потому, что к нему, Сталину, с таким вопросом еще не обращались. Значит, у меня есть время, решил Берия.
И только через несколько дней понял, что ошибался!
Кто может сделать такой запрос самому товарищу Сталину? Только Гитлер!
Так?
Так!
А станет ли Гитлер делать такой запрос? Ведь Сталин сразу же ухватит его за язык: а зачем тебе эти польские офицеры? Ты их уже разгромил, что с ними еще делать?
И тогда Гитлеру придется говорить. Пусть хоть как выкручивается, а отвечать придется. И общими словами вождь германской империи не отделается — несолидно это будет выглядеть!
Итак, Гитлер не спросит об этом. А значит, что?
А значит, Сталин ждет его, Лаврентия Берии, доклада и предложений.
И, если не торопит, значит, ждет какого-то мощного хода! Хода со стратегическими задачами и решениями!
1941 год, декабрь, Берлин
Беседа продолжалась уже более часа, но Геббельс только сейчас заметил это. Второе, что он заметил, — он с удовольствием слушает этого мальчика Людвига Зайенгера, хотя еще совсем недавно он был наполнен недоверием к нему.
Впрочем, поправил себя имперский министр пропаганды, он испытывал естественное недоверие к незнакомому человеку, который вел себя достаточно непонятно и, пожалуй, скрытно, а это мало кому может понравиться.
Полтора часа назад, ожидая прибытия лейтенанта, которого он вызвал, Геббельс ощутил неприятное беспокойство и был удивлен этим!
Он — один из основателей движения, человек, близкий к фюреру, человек, слово которого наполняет немцев верой в победу и вдохновляет на бой, — волнуется перед встречей с каким-то мальчишкой!
Впрочем, почти сразу же усмехнулся и дал себе команду успокоиться. Сам себе пояснил: если не возьмешь себя в руки, то разговор не получится, а он должен получиться!
А успех разговора — это не капризы или самомнение Йозефа Геббельса, а настоятельная потребность времени!
Надо только поговорить с этим лейтенантом Зайенгером так, чтобы в интересе Геббельса он не видел ничего такого, что выходило бы за рамки обычного интереса высшего руководства к обычной работе, которую лейтенант, кажется, уже начал.
Да, именно с этого и надо начать.
И ни в коем случае не проявлять излишнего и торопливого любопытства, которое может вспугнуть лейтенанта, если он действует по чьей-то указке.
Надо просто узнать, кто надоумил мальчика и подтолкнул в этом направлении. Сам он до этого додуматься не смог, был убежден Геббельс.