Так, где его организовывать, встал было на дыбы Храпов, но был сразу осажен: твоя обязанность, и даже не отвертеться! Подумаем, как быть, что говорить, для того и прислан, проворным шепотком сообщил товарищ из областного аппарата.
На следующий день ближе к обеду приехал и представитель наркомата. Было ему, на взгляд, лет под семьдесят, двигался он степенно, будто из «бывших», каких в лагере было несколько штук, и при каждом удобном случае сообщал, что служить начинал еще вместе с Дзержинским, а сюда отправлен специальным самолетом, и получалось, по его словам, что две тысячи километров самолет пролетел только из-за него, московского визитера.
Ну, эту сказку товарищ из области объяснил Храпову при первой возможности: самолет этот ожидался завтра, в пятницу, но, видимо, решили дело ускорить, чтобы время не терять.
— В твоем положении, честно говоря, это мало что изменит. Тебе надо как можно скорее найти ответ: куда и как они подевались? — посоветовал он Храпову и настроения тому не улучшил.
Храпов и так места себе не находил. Больше всего пугало, что не было никаких новостей. Ни от кого! Ни оперативники, ни стукачи, ни персонал, так или иначе контактирующий с заключенными, ничего сообщить не могли, значит, ничего и не знали.
И, хотя Храпов в чудеса не верил, чудо имело место быть!
И продолжалось это до понедельника. Товарищи — и из области, и из Москвы — в субботу вечером уехали в область, сказав, что на совещание. Как дети, честное слово: ну какое совещание без него, Храпова!
Понятно, что уехали копать ему могилу.
Смешно не смешно, а это успокоило. Ну, чего волноваться, если вопрос уже решен.
В воскресенье работал бодро, с огоньком, стараясь хоть чуть-чуть продвинуться в поисках пути бегства, но результата так и не было.
А в понедельник утром — да какое там «утром», часа в четыре ночи — разбудили.
Спал в такой момент Храпов в своем кабинете и, пока поднимался, накидывал сапоги, слышал доносившийся из крохотной приемной незнакомый голос. Храпов сначала и не подумал, куда можно звонить из его приемной, но, едва крикнул «входите», затрещал телефонный аппарат на его столе.
Говорил начальник областного управления:
— Там к тебе прибыл товарищ Селянин, так что прими его со всем твоим стремлением к сотрудничеству, — и положил трубку.
Селянин, стоявший у дверей, пока Храпов выслушивал распоряжение начальника, дверь закрыл, подошел, протянул руку:
— Старший лейтенант Селянин Василий, — оглядел Храпова. — Тебе лет тридцать, а?
— Тридцать четыре, — почти растерянно признался Храпов.
— Ну, почти ровесники, поэтому предлагаю на «ты» и без всех этих церемоний, — предложил Селянин.