Я не смог сказать, что тоже ее люблю. После предательского поцелуя это прозвучало бы лживо. Со всем своим актерским мастерством я отступил.
– Смотри обо мне сны, мой капитан, – добавил я.
Она скорчила гримасу и улыбнулась:
– Я никогда не вижу тебя во сне.
Не помню, говорили мы друг другу еще что-нибудь или нет. Кажется, я просто развернулся и вошел в кубикулу. Не помню, как пересекал зал и проверял, не следят ли за мной. Разум самым непостижимым образом отбрасывает отдельные воспоминания и сохраняет другие. Еще более непостижимо то, как он изобретает воспоминания. Создает легенды. Я уверен, что не оглядывался на Джинан и капитана. Помню, что боялся это сделать, опасался, что малейшая тень на моем лице предаст меня, как я предал их. Но я отчетливо помню, как мой капитан стояла в коридоре, высокая и горделивая, словно бронзовая статуя Капеллы, в своей – нашей – красной форме. Когда я вспоминаю Джинан, то удивительным образом начинаю с этого мгновения и отматываю назад наши счастливые и трудные моменты… или вперед, к нескончаемой душевной тоске.
Холод пробрал меня до костей. Тонкие пальцы тумана протянулись в коридор, словно призрачные руки. Бандит с Хлыстом моментально нацелили на меня оружие и убрали его, поняв, что это я. Сиран с норманским солдатом сторожили противоположный вход, пока доктор Окойо возилась с огромными грузовыми яслями, где содержался сьельсин.
– Этот, правильно? – спросила она, набирая на боковой панели комбинацию клавиш.
Кутаясь в шинель, я присмотрелся к написанному красной краской имени:
– Да.
Я отложил тяжелую мантию и подошел к шкафу напротив яслей. В полный рост сьельсины были от семи до девяти футов и в стандартные фуги не помещались. В одиннадцати склепах, стоявших на расстоянии друг от друга по периметру округлого помещения, когда-то, должно быть, перевозили быков для новой колонии. Найдя нужный ящик, я вытащил его и положил на пол. Внутри было подобие черного скафандра из какого-то резинистого материала и свободный черный балахон.
– Одежда Танарана, – ответил я на удивленный взгляд Сиран.
– Кровь смешивается, – сказала доктор с норманским акцентом. – Вы уверены, что мы правильно поступаем?
– Абсолютно.
Однако уверен я не был. Реакцию Танарана трудно было предугадать. Оно не было солдатом, как Уванари или его спящие рядом спутники. Но на мгновение мне передалась тревога Бассандера. Его защитный рефлекс против этих чуждых нам созданий.
– Доктор, тем не менее я бы попросил вас отойти, когда капсула откроется. Хлыст, держи сьельсина на прицеле. Кто знает, как оно отреагирует на разморозку.