– Быть замороженным не так тяжело.
Впрочем, я понимал, к чему она клонит, и покачал головой:
– Меня снова преследовали кошмары, когда я просыпался…
Доктор Окойо говорила, что при выходе из фуги у многих возникают галлюцинации. Подкорка мозга пробуждается быстрее, чем основное сознание. Миндалевидные тела. Гипоталамус. Механизмы памяти и мотивации. Страх.
– …Я снова видел Борделона. Его смерть. Гиллиама. Уванари.
Последние двое умерли от моей руки: Гиллиам – на поле белой травы в Боросево, Уванари – в мрачных казематах Капеллы. С Борделоном было иначе. Управляя «Фараоном», я сжег его корабль дотла. Потом несколько недель перед глазами стояло, как голограмма сначала бледнеет, затем отключается…
Слушая, тавросианка склонила голову. Мне показалось или она жалеет меня? Ее ладонь легла мне на плечо, и пальцы заботливо сжались. Нет. Беспокоится. Не жалеет.
– При разморозке пробуждаются старые воспоминания, – сказала Валка. – Мусор. Пройдет.
– С вами тоже такое бывает?
– Мои воспоминания, anaryan, хранятся не в голове, – постучала она себя ноготком по виску.
Я сглотнул. Валка, будучи родом не из Империи, в отличие от меня, не испытывала ужаса и отвращения перед машинами. Более того, позволяла им менять свое тело и разум. На Тавросе, откуда она прибыла, такое в порядке вещей. В глазах Святой Земной Капеллы она считалась демониаком. Я же принимал ее за колдунью, которые часто встречались в написанных моей матерью операх. Но она не вызывала во мне страха. Ее увлечение запретными устройствами и познания в технике трудно было переоценить: сначала – на Эмеше, затем – на Ардистаме и Фаросе. И в будущем – тоже.
– Я справлюсь, – сказал я, желая поскорее сменить тему.
Валка, как и все тавросиане, не одобряла насилия. Они развили старинный и довольно странный способ разрешения конфликтов – детант. Каждый тавросианский клан обладал арсеналом, способным полностью уничтожить соседей, поэтому любая стычка грозила стереть с лица земли всю конфедерацию. А еще нас сумасшедшими называют…
– Если наводка Бандита подтвердится, я снова поговорю с Лином, – продолжил я. – Попробую добиться разрешения разбудить кого-то из Бледных.
– Командира, – ткнула меня пальцем в грудь Валка.
– Постараюсь.
Она снова улыбнулась, но улыбка вышла натянутой. Усталой. Черт побери, мы все устали. Даже когда ты в фуге, сорок восемь лет – приличный срок, а я двенадцать из них бодрствовал. Прощаясь с сэром Олорином Милтой на космодроме Боросево, я воображал, что выполню миссию за несколько месяцев. Как же мало я знал о космических путешествиях!