Все они были воинами.
Сколько из них, получив приказ, поступили бы так же, как Бассандер? Сколько убили бы Кхарна и саботировали «Демиург», когда стратиг появился из варпа и атаковал сьельсинский корабль? Даже Валка, которая в собственной новой жизни стала своего рода поэтом, даже она стреляла по прачарским террористам, когда была капитаном военного корабля, защищавшего ее родную Эдду. Сколько бы она ни хорохорилась, она оставалась солдатом. Ей приказали – она подчинилась.
– Я не Бассандер Лин, – сказал я не столько аэте, сколько себе самому. – Но я не открою корабль и не прикажу солдатам атаковать ради нескольких пленников.
– Даже ради ваших хозяев? – прорычал аэта.
– Mnado ni ti-tajarin’ta wo!
«Даже ради них».
Я развел руками, не став доказывать, что Смайт мне не хозяйка.
Князь огрызнулся на меня с голограммы и схватил что-то с пояса. В кулаке существа вспыхнула голубая, как звездный свет, высшая материя. Меч. Меч Смайт – я узнал латунное навершие, очень похожее на то, что венчало ее трость. В руке сьельсина клинок выглядел почти комично. Казался слишком тонким и слишком коротким, чтобы быть настоящим мечом.
Это было не важно.
Князь Араната развернулся и резко, гораздо сильнее, чем требовалось, опустил клинок на плечо ближайшего пленного легионера. Тот не успел даже вскрикнуть. Удивительный материал рассек сегментированный доспех, плечо и грудину с одной стороны до другой. Торс разошелся надвое и рухнул к ногам Аранаты.
Кровь, от красноты которой тошнило сильнее, чем от черноты крови сьельсинов, залила все вокруг. Даже из кабины проектора я почти чувствовал ее запах. Валка выругалась, Нобута задрожало.
Сверкая клыками и сощурив глаза до похожих на лунные серпы щелочек, Араната Отиоло обратился ко мне:
– Yukajji! Bellna uvattaya ba-kousun ti-koarin!
«Верните мне моего ребенка!»
Я на секунду зажмурился. На две секунды. Этого было достаточно, чтобы привести себя в чувство, набраться решимости.
«Страх убивает разум, – сказал я себе с тягучей интонацией Гибсона. – Ярость ослепляет».
Пока я молчал, Араната схватил другого солдата, триастра в шлеме и полном доспехе, за гребень, словно за ручку. Солдат напрягся, но даже его гальванически усиленные мускулы не позволили вырваться из рук ксенобита.
– Верните моего ребенка, – повторил Араната, отрывая солдата от земли с легкостью, с какой маленькая девочка может поднять за волосы куклу, – или я убью всех ваших людей.
Я снова покосился по сторонам, и вместо моего голоса зазвучал другой, холодный и бесчувственный.
– Валяйте, – сказал он – я, – и вам нечего будет предложить взамен…