Я молча оценил свое состояние. Скорее всего, меня только оглушили. Это означало, что подвижность вернется раньше, чем осязание. Я попробовал поднять ногу и положить ее на другую. Мне показалось, что нога дернулась, и ничего более. А вот руки двигались – хороший знак.
Усевшись ровно, я наконец задал очевидный вопрос:
– Что вы собираетесь со мной делать?
– С тобой-то? – злобно ухмыльнулся гомункул, откладывая в сторону прибор, который, несомненно, был каким-то пультом. – Ничего, мой милый. Если, конечно, ты подразумеваешь проведение над тобой каких-то манипуляций. От мертвого мне толку мало.
Он сунул руку в чашу на столике, достал пригоршню серебряных и белых колец и принялся надевать их на пальцы, поглядывая на меня поверх длинных красных ногтей и облизываясь.
– А вот вместе мы можем чем-нибудь заняться, – сказал он.
– Что-что? – процедил я сквозь зубы.
Существо закатило глаза и перестало улыбаться:
– Ой, какие же вы, имперские палатины, серьезные!
Гомункул легко вскочил на ноги, оперся на стену, подошел ко мне, обойдя тяжелый металлический ящик, в каких обычно перевозят оружие.
– Ты у нас птица ценная, – взъерошил он мои волосы. – Не сомневаюсь, твои друзья-наемнички хорошо за тебя заплатят, учитывая, как вы сорите деньгами.
– Значит, хотите выкуп? – спросил я, массируя ноги. – Так?
Гомункул пожал плечами и отвернулся, скрестив руки.
– Компенсацию за убытки. – Он снова сел на диван. – Вы перебили почти весь мой СОП. Они недешевы.
– Ваш – что?
– Моих маленьких помощников, – изобразил нечто ладонями гомункул.
Протянув руку за спину, он пошарил в складках покрывала и вытащил меч. Меч Олорина.
– Красивая вещица, – сказал Крашеный и, просунув палец в оковку, покрутил оружие.
Он взялся за рукоять, и удивительный клинок материализовался, слабо сверкая и отражая лунный свет, который никак не мог проникнуть в кабинет. Гомункул осторожно тронул пальцем сияющее лезвие. По серебристо-голубому металлу прошла рябь, он как будто вздрогнул, обожженный прикосновением инмейна. Крашеный вытаращил глаза и отдернул палец. Я успел заметить багровую каплю крови на коже цвета старинного фарфора.
– Где ты такой добыл? – спросил Крашеный.
– Это подарок одного джаддианского маэскола.
Я не видел причин лгать. Мне даже думать не хотелось о том, что сказал бы сэр Олорин Милта, узнав, что к священному предмету его ордена прикасались лапы гомункула. Уж точно ничего хорошего.
Крашеный сплюнул и отшвырнул меч на соседний диван, не забыв деактивировать. Проследив за ним, я откинулся в кресле. Рядом, на столике, лежали куски пористого камня и расплавленного металла, которые я поначалу принял за предметы искусства. Метеориты. Я снова попробовал пошевелить ногами. Онемение понемногу сменялось покалыванием.