Она пихнула меня под ребра. Я поморщился.
– Это твой злой двойник сказал? – прошептала она.
В ответ я потряс слабой рукой, сжав зубы.
Она прижалась ко мне:
– Извини.
Я поцеловал ее, не выпуская руки, и почувствовал, как боль вытекает из меня, прячется за расцветающим в груди теплом. Кто-то из Красного отряда вышел из очереди, чтобы поглазеть, но мы с Валкой не обратили на это внимания.
– Давай со мной в любом случае? – сказал я, когда мы отстранились друг от друга.
Это была смелая просьба. Безумная. Глупая и безответственная, но я все равно на нее отважился. Я рассказал ей все: о Тихих, о ревущей Тьме, о реках света. О видениях и предположениях о произошедшем со мной. Поначалу я не знал, что воодушевило ее – любовь ко мне или к своей работе. Возможно, и то и другое.
– Хорошо, – улыбнулась она, обняла меня за шею и снова поцеловала.
– Вы только поглядите на этих голубков! Давно пора!
Мы разошлись, но не расцепили рук. Я оглянулся стыдливо, Валка – раздраженно.
Из коридора к нам шел Паллино, за ним – остальные мирмидонцы. Весь его багаж помещался в простом солдатском наплечном рюкзаке. Его седые волосы были аккуратно подстрижены, единственный глаз весело смотрел на нас.
– Дорогой, они уже… давно, – сказала Элара. – Ты просто не замечал. – Она одобрительно улыбнулась нам, не по-матерински, а скорее как добрая тетушка или старшая сестра, хотя была младше Валки. – Хорошо, что вы больше не прячетесь.
Сияя от радости, она подошла к Паллино.
Сиран тоже улыбалась.
– Что там за история с императором? – Она переложила багаж из руки в руку. – Вот уж не думала, что наемников пускают во дворец.
– Тем более гомункулов, – появились сзади Айлекс с Бандитом, замыкавшие группу переселенцев с «Мистраля». Бандит пригладил непослушные черные волосы. – Корво с Дюраном скоро будут. Она выбивает у казначеев легиона компенсацию за корабль. Да поможет ей бог.
– Выбьет, – ухмыльнулась Сиран. Кажется, она улыбалась впервые после гибели Гхена, но я не был уверен. – Говорят, ты теперь какой-то рыцарь? Кланяться не буду, не надейся.
– Не просто рыцарь, Сиран, – поправил ее Паллино. – Парня произвели в викторианцы. Это значит, что тебе придется кланяться, если он попросит.
– Не попросит, – мрачновато ответил я и выдавил улыбку. – Я – это я. Только попробуйте меня «сэром» назвать – сразу полу́чите.
– Даже не подумаем, сэр, – улыбаясь во весь рот, сказала Айлекс.
Мои друзья.
Я совершенно искренне сказал Титу Хауптманну, что мои личные успехи весьма преувеличены. Я не заслуживал таких друзей, впрочем… вряд ли друзей «заслуживают». Взгляните на них! Я помню тот день, как сейчас. Паллино, ставший мне как отец, бравурный и ясноглазый. Элара, всегда остающаяся в тени, но без которой старый Паллино сломался бы. Сиран, все еще скорбящая о своем давнем друге, но крепкая духом. Бандит, как и все джаддианцы, в равной степени способный шутить и зарезать человека. Айлекс, дриада, гомункул, одиночка, каждая улыбка которой выходила немного грустной. И Валка. Прежде всего Валка. Слова Валки могли ранить меня больнее, чем меч князя Аранаты, но, несмотря на это, она была для меня важнее дыхания. Сколько мы с ней уже пережили – и через что нам еще предстояло пройти.