на своем коне восседал над машинами, проезжающими мимо в этот поздний час. Затем прошла вдоль торговых рядов Чипсайда, мимо Собора Святого Павла, увенчанного мерцающим серым куполом. Я вспомнила все, что обещал мне Сити, когда я приехала сюда впервые, полная надежд, каких не имела прежде, — доктор Кэй выписала меня, и я была влюблена. Подавить воспоминания о чувстве, которое было так похоже на само чувство, оказалось нелегко. Все же некоторые надежды оправдались. Надежда довести до конца ту или иную сделку. Надежда радовать Девлин. Надежда заработать столько денег, чтобы у меня всегда было на что позавтракать и на что купить упаковку тампонов. Я прошла мимо Моста Тысячелетия, мимо окруженных аркадами двориков Темпла. Возможно, Джей Пи до сих пор на работе, сидит сгорбившись в темноте в бесконечном лабиринте комнат. В прошлом году в его офисе случилось нашествие моли, они проели дыры в его мантии и парике. Дойдя до Олдвич-стрит, я повернула на север, назад к обитаемым землям. Швейцар «Ромилли» поприветствовал меня, как делал каждый вечер, и пожелал спокойной ночи.
Я выехала из Лондона во вторник — рано утром. Солнце еще не встало, и лисы в Сохо вовсю обшаривали мусорки. Я проехала до самого Лестера и остановилась на заправке, на набережной, чтобы позавтракать, — жевала, сидя за столиком, и наблюдала, как собираются утренние пробки. Пришло сообщение от Билла, он хотел подтвердить нашу встречу на завтра. Водитель грузовика уселся рядом со мной допить свой кофе. Спросил, куда я направляюсь.
— На вашем месте я бы поторопился, — услышав ответ, сказал он.
До времени, как надо будет забирать Эви из аэропорта и ехать потом в Холлоуфилд, оставалось еще семь часов, но я намеревалась побывать еще кое-где.
— Спасибо, — сказала я водителю, и он махнул мне рукой.
Я вернулась к своей овсянке.
Подождав, пока пробки немного рассосутся, я поехала дальше до Шеффилда и затем в национальный парк Пик-Дистрикт. Жизнь раскидала нас в разные стороны, и, если подумать, места жительства каждого из нас определялось только тем, где находились люди, пожелавшие нас усыновить. И по этой, в частности, причине наши родственные встречи случались так редко. Ной не мог посещать их в принципе — по условиям усыновления. Эви не решалась — она предпочитала подолгу болтать по телефону или приезжать только ко мне одной. Итан поступил в университет и потерял к нам интерес — для него мы были кучкой каких-то детей, собирающихся вместе в комнате, выделенной им одним из опекунов. Гэбриела Коулсон-Брауны всегда привозили — подозреваю, они просто надеялись отыскать новые драгоценные кошмарные детали, которые можно было бы скормить прессе. Что касается Далилы — она всегда приходила неохотно, жевала жвачку и занималась каким-нибудь очередным гаджетом. В конце концов мы с ней разругались. После этого, насколько я помню, встреч больше не было. Доктор Кэй решила, это и к лучшему. Я тоже не сказать чтобы очень по ним скучала.