— Понятно. Ну и как?
— Пока не убедил.
— Не убедили?
— Если хотите услышать мое мнение, они вообще хотели бы снести этот дом. Что́ все вспоминают, стоит только упомянуть Холлоуфилд? Вас семерых, как вы стоите в саду. Стоило вашей матери умереть, тут же какие-то типы стали шнырять вокруг и вынюхивать новости, фотографировать дом с разных сторон. К тому же комитет сообщил, что ваш брат что-то написал, прямо на следующий день. Думаю, комитету уже просто все это надоело.
Ах, это… я поняла, о чем речь. Итан присылал мне то эссе, сразу после того, как его опубликовали в T., называлось оно «Мементо Мори. Что смерть заставит вспомнить». Рядом черно-белая фотография: Итан в своем доме в Саммертауне, сидит, взор его падает на сад, Гораций у него на коленях. Эссе я читать не стала, но на его сообщение ответила: «Ваша кухня — просто фантастика».
— Вам нужно лично взяться за них — я так думаю, — сказал Билл. — У вас получится, Лекс. Вы уверены в том, что делаете. Они увидят — это не… не для того, чтобы потешить тщеславие. Они обязательно поймут, чего вы на самом деле хотите.
Я прижалась лбом к оконному стеклу. Улететь бы сейчас от этих зданий со вспыхивающими окнами в Нью-Йорк, и — свободные выходные впереди.
— Кстати. Как продвигаются дела с вашими родственниками?
Я взяла машину напрокат и поехала в сторону Чилтерн-Хиллс. Солнце все лето выжигало поля, и они стали блеклыми и пятнистыми, как дешевые металлические листы.
Клиника располагалась меж двумя торговыми городками, и в конце концов я побывала в обоих, дважды пропустив один хитрый поворот на дороге.
Вернувшись в первый, я остановилась у придорожного кафе — этот день уже утомил меня.
— Вы проехали слишком далеко, — осторожно сказала официантка. Она явно относилась к тем особам, которые взвинчивают цены для каждого второго посетителя и втридорога продают напитки девушкам по вечерам.
К восьми вечера такими темпами я точно сойду с ума, и мне как раз потребуется повторная госпитализация.
— Ориентируйтесь на зеленый указатель, — посоветовала официантка, — тогда точно не промахнетесь.
Подъездная дорожка к клинике вилась в тени лесных деревьев и оканчивалась открытой лужайкой, на противоположном конце которой ждал белый-пребелый дворец — к подобным обычно в конце волшебных сказок приходят герои. В прошлом это была загородная вилла Роберта Уиндема, поэта эпохи романтизма, и вечер пятницы я провела в постели, читая в интернете его опусы о вечерах в саду. Оказывается, здесь гостили послы, королевские особы и Байрон. Раньше у леса стояли статуи, и в сумерках казалось, будто они шевелятся. Какой-то остряк написал, что на территории клиники проводятся языческие оргии с обилием пищи и вина. Сотрудники иронии не оценили, и статуи убрали.