Наконец, двери кабинета распахнулись. Сжимая в руках пластиковые пеналы, ученики вошли в класс. Часы висели на самом видном месте. Гэбриел сел сзади, опустил подбородок на сложенные руки и оглядел ряды голов. Светлых голов, ожидающих дальнейших указаний. Джимми, сидевший впереди, обернулся и подмигнул ему. Листы с заданиями уже лежали на столах. Наблюдатель дал ученикам команду начинать. Как выбрать момент, думал Гэбриел. И сможет ли он вообще вызвать — здесь, нарочно — это странное, скрытое в его душе нечто, которое они с Мэнди столько времени пытались приручить?
Экзамен длился два часа. Миновала четверть отведенного времени, он ответил кое-как на несколько вопросов, на остальные не захотел. С каждым движением стрелок на часах его шансы таяли. Если ждать еще — листки начнут собирать. Когда прошло сорок минут, Гэбриел вскочил настолько стремительно, что его стул опрокинулся. Когда все повернули головы и уставились на него, он приступил к делу. Повалился на парту сзади; ученик, сидевший за ней, взвизгнул и метнулся прочь. Гэбриел высунул язык, рухнул на пол и принялся колотить по нему, будто желая, чтобы он разломился и поглотил его. Он выл и шипел все мерзкие слова, какие только знал. Заметив, что к нему приближаются учителя, начал извиваться и ускользать, как рыба на палубе корабля, тяжело дыша, хватая и кусая все, что попадалось под руку: ножки парт и стульев, разбегавшихся учеников, подвернувшийся пенал Hello Kitty. Последний он запустил в приближающегося охранника: «Волшебные фломастеры» фирмы BIC рассыпались радугой по коридору. Понадобилось четверо взрослых, чтобы отвести его — скрученного, обезумевшего — к директору. Ученики выстроились в ряд — посмотреть, как его будут уводить; в толпе раздалось несколько хлопков.
— Блестяще, — беззвучно произнес Джимми, и Гэбриел улыбнулся в ответ.
После того экзамена он теперь часто разыгрывал Буйства по необходимости. В центре досуга; в кинотеатре; в супермаркете, пока Клан под шумок выносил несколько упаковок пива; у входа в дорогой ресторан, где приемные родители заказывали столик по особым случаям. Иногда в разгар припадков он уже сам не понимал, буйствует ли на самом деле или симулирует; где заканчивается болезнь и начинается выполнение приказа Джимми. Предположение, высказанное администрацией, о том, что Гэбриел мог поддаваться Буйствам нарочно, Коулсон-Брауны отмели с негодованием и пригрозили школе двухактной контрмерой — как это назвал их юрист, — судом и привлечением прессы. Тогда учителя, принимая во внимание то, что Гэбриелу осталось учиться только до конца этого года, согласились потерпеть его еще несколько месяцев.