— Это моя лаборатория крионики. Я, как твои родители и присутствующий здесь мистер Грейвз, очень заинтересован в сохранении исчезающих видов. Но больше других меня интересует один-единственный экземпляр — и это я сам! — он снова смеется, и я понимаю, что он не притворяется: он действительно думает, что сказал что-то забавное.
Он замечает мой пустой взгляд и недовольно хмыкает:
— Пожалуйста. Можете осмотреться.
Я остаюсь стоять на месте, скрещиваю руки на груди.
Эйвери делает глоток виски и ставит запотевший стакан на стерильную белую стойку. Он поворачивается ко мне, и хотя на губах его по-прежнему улыбка, в глазах застыли льдинки.
— Мисс Ньюхейвен, где-то в этом здании сидит маленький мальчик и плачет, потому что сильно хочет к своей маме. И в его, и в ваших интересах — так же как и в интересах всего вашего клана — чтобы вы были посговорчивее относительно любых моих предложений.
— Если с головы Барсука упадет хоть один волосок…, — рычу я, но Эйвери меня перебивает:
— У мальчика есть всё, что только может пожелать ребёнок его возраста: тёплая одежда, еда, игрушки и целые горы DVD-дисков. И он, конечно же, вернётся к маме, как только я получу от тебя то, что хочу. Так что? Ты готова к сотрудничеству?
Я не обращаю внимания на его слова и оборачиваюсь к Уиту.
— Как ты мог так поступить с Барсуком? — еле сдерживая ярость, спрашиваю я.
Мой бывший наставник вздергивает подбородок и отвечает:
— Я ничего не сделал Барсуку.
— Да, это была моя идея, маленькая леди, — вставляет свое слово Эйвери, — как и та, что весь твой клан надо привезти на наше любимое ранчо. Уит не слишком горел желанием заключать со мной сделку, поэтому пришлось сделать ее попривлекательнее. Нам не хватало только тебя, ведь тогда я ещё не знал, как ты важна. Но раз мы, наконец, все здесь собрались, давайте уже перейдём к делу.
— Как я уже просил, пожалуйста, осмотрись.
Эйвери кладет руку мне на плечо и ведет вглубь комнаты. Посреди помещения на большом постаменте располагается какая-то гигантская прозрачная труба с белой кожаной кроватью внутри.
— Это отсек для полного крионического сохранения тела. Я его называю своей «страховкой жизни». Стоит мне умереть, и мое тело подвергнут глубокой заморозке.
Он еще сильнее сжимает моё плечо и подводит к другой кровати. Эта с металлическим каркасом, застелена постельным бельём — на такой же точно кровати я видела Уита, когда он лежал в больнице. Вокруг кровати стоят какие-то сложные аппараты.
— А здесь — всякие причудливые штуковины, которые понадобятся докторам, чтобы мои замороженные органы могли функционировать и после смерти.