Мия была любовью. Она была всем. Она любила меня, подталкивала и вдохновляла.
Оставить ее ради Нью-Йорка было одним из самых трудных решений, которые я когда-либо принимал. Быть в огромном городе в одиночку не было для меня таким захватывающим, как это было для людей, которых я встретил в университете. Мне нравилась моя жизнь. Я любил свой город, я любил свою девушку, но я видел, как она была увлечена мной. Я видел, как ее родители не одобряли наши отношения, и поэтому решил покончить с ними, когда уехал. Я подумал, что перерыв будет полезен для нас обоих. Я не собирался ни с кем встречаться, или даже заниматься сексом с кем-то еще, правда, но как-то так получилось. Я не мог винить девушку за нашу ошибку. Это было безответственно, непростительно, но это случилось. Это была жизнь. Я не ожидал, что Мия поймет. Я не ожидал, что она поймет, но, когда я смотрел, как она пакует свою сумку, смотрел на первую женщину, которую я любил, я не мог не задаться вопросом, что я мог бы сделать по-другому.
Не заниматься сексом с той девушкой из класса поэзии. Я знал это. Очевидно. Но даже до этого, я хотел бы держаться за это немного крепче. Хотел бы я оговорить с ней больше.
Мне жаль, что я не умолял ее поехать со мной. Я хотел бы вытереть слезы с ее лица, но она не позволила мне приблизиться к ней.
— Боже, ты такой мудак, — сказала она, всхлипывая. — Я, бл*дь, доверяла тебе.
И от этого было больнее всего на свете, потому что она была права. Я мог бы стоять и указывать на обстоятельства: у нас был перерыв, и я знал, что она встречается с каким-то чуваком по имени Макс. Я точно знал, что они ходили на свидания каждые выходные, и что он иногда подвозил ее домой и оставался. Я знал обо всем этом. Я мог бы позвонить ей, но не звонил, потому что у нас был перерыв, и мы могли делать все, что хотели, но в конце концов, мы должны были быть вместе, и я все испортил.
— Прости, — сказал я, делая шаг навстречу ей. Она резко вскинула голову.
— Не надо. Даже не пытайся прикоснуться ко мне прямо сейчас, — сказала она, ее грудь вздымалась от рыданий. Я видел, как она плачет, но так, как сейчас, никогда. Даже когда умерла ее собака, она так не плакала, и это убивало меня. Ее голубые глаза были полны боли, которую я причинил. Она подняла палец и указала на меня.
— Это должна была быть я. Это все, о чем я могу думать прямо сейчас.
Я закрыл глаза, чтобы попытаться сдержать свое горе, но это было бесполезно. Я прикусил губу, чтобы не заплакать, это все, что я хотел сделать, но я бы не сделал этого перед ней. Поэтому я прикусывал губу так сильно, пока не почувствовал кровь.