— Я думала, мы останемся на месте? — спросила она. Я уловила ухмылку в ее голосе, но предпочла проигнорировать ее.
Мы поздоровались с ребятами и встали вокруг, слушая разговор Виктора, казалось, что он никогда не замолкал. Я подошла к задней двери.
— Привет, Перезвон, — сказала я, выйдя наружу.
Он ухмыльнулся, оторвав свой взгляд от телефона, когда закурил сигарету.
— Как дела, Дорожный Бегун?
Я улыбнулась слишком широко.
— Забавно, ты дал мне прозвище и не можешь придерживаться его.
Дженсен пожал плечами.
— Я плыву против течения.
— Это одно из твоих сочинений? — спросила я.
— Это нет, — сказал он. — Но… — его слова затихли, когда он потушил сигарету, потянулся в задний карман к потрепанной маленькой черной записной книжке, которую он носил, и что-то записал.
— Ты всегда покупаешь именно такие блокноты? — спросила я.
— Какие?
— Потрепанные. Я видела тебя с миллионом разных маленьких записных книжек, и они всегда выглядят так, словно вот-вот развалятся, — сказала я, кивнув на блокнот.
Он усмехнулся.
— Они похожи на бейсбольные перчатки. Чем больше избивают, тем лучше.
Я кивнула и осмотрела его с ног до головы. Он был в темных джинсах, ботинках и белой футболке с надписью: «Я». Не было видно татуировок, которые я знала, у него были на руке, и я умирала, как хотела увидеть, добавил ли он что-то новое. Его лицо было выбрито, а волосы растрепаны, то ли от ветра, то ли от мотоциклетного шлема. Важно было то, что он выглядел хорошо — даже лучше, чем просто хорошо — и я не могла перестать смотреть на него.
Мне нужно было перестать пялиться.
— Привет, Дженсен, — сказала группа девушек, проходящая мимо. Его взгляд на минуту оставил мой, чтобы поприветствовать их кивком, но он снова посмотрел прямо на меня.
— Хочешь пойти выпить с нами? Мы будем играть в игру, — сказала одна из них.
Но он все еще смотрел на меня, и у меня было такое ощущение, словно сердце заходится в приступе.
— Я бы предпочел остаться здесь, — сказал он наконец, не отводя от меня своих светло-карих глаз.
— Ты можешь идти, — прошептала я, когда девочки были вне слышимости. — Я не против.
— И потерять свою музу? Я так не думаю, Дорожный Бегун, — сказал он, улыбаясь, хлопнув в воздухе своей тетрадью.
— Боишься, что не сможешь за мной угнаться? — спросила я.
Его смешок согрел меня, и когда он серьезно посмотрел на меня, я почувствовала, как меня пробрала дрожь.
— На самом деле да.