(Соединения мышьяка. Курс фармакологии, 1929 год). Патологоанатом Никифоров М. Н. так пишет в 1913 году о патоморфологии желудка при таком отравлении: «… сопровождается образованием мелких струпов и эрозий на слизистой».
К сожалению, у нас нет ни данных токсикологического исследования, которое должно было сделано в этом случае, но не было сделано. Соответственно, нет и данных патологоанатомического исследования тела.
Что еще подкрепит версию отравления? Академик был, несмотря на свои 70 лет, очень здоровым человеком крепкого телосложения. В течение всей жизни у него было отменное здоровье. Об этом, кроме многочисленных сведений современников, говорят его фотографии. Незадолго до смерти Бехтерев женился на сорокапятилетней женщине (со слов Н. П. Бехтеревой, она была племянницей всемогущего Генриха Ягоды, фактически исполнявшего функции председателя ОГПУ, поскольку В. Р. Менжинский, сменивший умершего в 1926 году Ф. Э. Дзержинского, постоянно болел).
На здоровье указывает и чудовищная работоспособность академика. Вот какая характеристика дана в книге цикла ЖЗЛ «Бехтерев»: «Проявляя колоссальную настойчивость и титаническую трудоспособность, Бехтерев достиг немалых успехов в осуществлении поставленных планов». 47 названий симптомов, синдромов, точек и болезней, названных по его имени, которые я обнаружил в научной и медицинской литературе, наверное, это один из самых высоких, если не самый высокий результат в научном мире (даже выдающиеся ученые оставляли после себя два-три симптома, названных их именем). Для примера, известные неврологи своего времени Л. С. Минор и Г. И. Россолимо оставили 7 и 6 названий, соответственно, в области неврологии. Таким образом, В. М. Бехтерев был не просто одарен и работоспособен, он и чудовищно продуктивен. Его интересы простираются от изучения проводящих путей, проблем старения мозга до гипнотизма и коллективной рефлексологии. Бехтерев также был очень настойчив в достижении своих целей, иначе не достиг бы того, чего он достиг уже на момент Октябрьского переворота — он академик и генерал медицинской службы.
Именно характер, кипучая энергия и пассионарность нейрофизиолога привели его к смерти 24 декабря 1927 года от рук людей, одурманенных идеями мировой революции, имевших когнитивное предубеждение, что сначала надо разрушить все то, что веками строилось нашими предками. При строительстве нового часто уничтожают старое и, явно, академик мешал в строительстве нового типа человека другой формации. Это главная предполагаемая мною лично причина, которая позволяет закрепить идею политического заказа на отравление академика: