— Ну что ж, до встречи?
Пройдет несколько месяцев, и я снова — в метро, или на улице, или, как было однажды, на пляже в Адлере, — снова увижу ее, услышу вопросительно-ласковое «А, Стас?», и снова ударится, срываясь с ритма, застучит, забарабанит сердце, и она вновь положит мне ладонь на руку, и я буду тонуть в радостной муке и смешном неуважении ко всем устроенным, благополучным людям, потому что она здесь, рядом, на другом краю пропасти, которую не перепрыгнуть в два приема…
Глава 4
Тишина вора Лехи Дедушкина
В «предбаннике» — дежурной комнате камеры предварительного заключения — у меня отобрали брючный ремень, галстук и попросили вытащить из ботинок шнурки, короче говоря, освободили меня от всего, что может жать, стягивать, мешать во сне и на чем бы я мог сдуру удавиться, коли страх перед грядущим возмездием станет невыносимым. Конечно, изъятие всех этих тряпок — приспособлений висельника — совершенная чепуха, потому что, приди мне блажь удавиться, я бы скрутил из подкладки пиджака такую петлю — хоть на Геринга.
Дежурный, пожилой старший лейтенант, еще раз просмотрел список изъятого у меня имущества, при этом протокол он водил перед самыми глазами, отчего казалось, будто он тщательно принюхивается к написанным им самим строчкам и ту, что понравится больше всех, наверное, слизнет со страницы, но, видать, ни одна настолько ему не понравилась — не стал он слизывать строчек протокола, а бросил листок на стол и, покачав седой круглой головой — волосы его были похожи на аккуратно приклеенные к костяному шарику, лоскуты серого бобрика, — сказал сипло:
— Такой человек приличный с виду… — и снова покачал своей бобриковой башкой.
— А я не только с виду. Я и внутри тоже ужасно приличный.
Дежурный на меня внимательно посмотрел, для этого случая он даже вытащил из ящика стола очки — жутко старые очки, с отломанной оглоблей, перевязанной нитками мулине, и смотрел он через них, как в лорнет, держа в руке. И со своими очками, обвязанными салатовыми нитками, он был так не похож на тюремного смотрителя, что я перегнулся через стол и заглянул в открытый ящик.
— Вам чего там надо? — сердито спросил дежурный, желтая мятая кожа на костяной голове под пыльным бобриком тускло забагровела, и он быстро задвинул ящик в стол. Лежал там старый журнал «Огонек» с наполовину разгаданным кроссвордом и промасленный бумажный сверточек с бутербродами.
— Я подумал, что у вас там должно быть вязание и спицы, — сказал я ему душевно.
— Это почему еще?
— Да так показалось. Вы мне лучше скажите, как с моей жратвой будет?