— Ясно, — протянула Илона и, чуть помявшись, спросила: — Я правильно понимаю, что если бы не эти обстоятельства…
— Твой сын уже был бы мёртв, — честно ответил я на вопрос, окончание которого моя собеседница, кажется, просто не решилась договорить. — А ты бы в аналогичной ситуации поступила как-то иначе?
Илона посверлила меня взглядом, но почти тут же его отвела.
— Нет, — произнесла она.
— Тогда к чему этот вопрос? — вздохнул я.
— Ты не я, — скупо улыбнулась майор. — Да и в наёмниках без году неделя.
— Если ты так прозрачно намекаешь на мою сопливость или, тем паче, на гипотетический юношеский романтизьм, спешу тебя разочаровать. Взрослым меня не считает только наше законодательство, да и то, лишь в вопросе покупки сигарет и алкоголя. Романтизм же… его от меня даже любимая женщина с трудом добивается, а уж здоровым волосатым мужикам на него и вовсе рассчитывать не приходится. Я, знаешь ли, вообще, выборочный хромофоб.
— Как-как? — удивилась Илона.
— Голубых не перевариваю. Органически, — доверительно сообщил я под смех собеседницы.
— За что? — не прекращая тихо хихикать, спросила та.
— За идиотизм, — фыркнул я в ответ и, почти демонстративно огладив взглядом фигуру Илоны, договорил: — вокруг столько красивых женщин, а они на мужские задницы заглядываются. Ну и кто они есть, как не идиоты?
— Интересный довод, — протянула Илона. — А на розовый цвет у тебя тоже… хромофобия?
— Ubi nilvales, ibi nilvelis, — с лёгким вздохом отозвался я.
— Где ты не имеешь никакой силы, там ничего не желай, — влёт перевела мою «кривую» латынь майор Стенич. — Самокритично.
— Причём здесь критика? — возмутился я. — Обстоятельства непреодолимой силы!
— Это какие же?! — изумилась собеседница.
— Невеста, — с улыбкой пояснил я. — Любимая и любящая меня, прошу заметить. А сие и есть обстоятельство непреодолимой силы… ибо нафиг мне надо от такого счастья отказываться?
— Очаровательно, просто очаровательно, — почти промурлыкала окончательно отошедшая от стресса Илона. Чуть помолчала, и вдруг переключилась на совсем другую тему. — Кирилл, ты сказал, что в отряде «Гремлины» четыре вышедших в потолок стихийника… точнее, стихийницы, и что они твои ученицы. Нет-нет, я не настаиваю на раскрытии тайн, но раз уж ты сам об этом сказал… утоли моё любопытство. Чему ты их можешь учить? Я же чувствую, что тебе даже до воя далеко.
— А кто говорил о стихиях? — пожал я плечами, одновременно делая зарубку в памяти об интересной особенности собеседницы, которую она так легко выдала. Ну да, именно особенности. Ведь определить уровень сил одарённого другой одарённый может только приблизительно и лишь в момент применения первым своих умений. Стенич же, сейчас, ничтоже сумняшеся, выдала информацию о способности, владение которой любой боярский род отнёс бы к секретам семьи. Случайная оговорка? Вот уж сомневаюсь… — Я учу их манипуляциям с эфиром. Вытаскиваю на мастерский уровень.