— Ваша новая соседка, — безразлично сказал Серж. — Покажите ей всё. И утром проводите на занятия.
Я сделала шаг вперед, и дверь закрылась за спиной. Крепче прижала к себе сумку с вещами. В ней было мое сокровище — котенок Мик.
— Здравствуйте, я — Дея, — представилась, как учили родители.
— Ну, привет, — ответила самая рослая и, наверное, старшая из девочек. — Я Кэтти, и я тут главная. Показывай, что у тебя есть.
— Я не понимаю… — уставилась на них.
Кэтти подскочила и толкнула меня в бок, а другие девочки вырвали из рук сумку и высыпали её содержимое на пол.
— Пустите, — кинулась к ним. — Это не ваше!
— Тут все наше, — ответила Кэтти, подхватывая Мика. — Кот будет мой.
— Отдай! Это подарок мамы!
Я со слезами кинулась на обидчицу, но она с такой легкостью меня отшвырнула, что я упала и ударилась о железную ножку кровати. Стало больно и обидно, а девочки, не обращая на меня внимания, продолжали делить вещи. Полупустая сумка полетела в угол. Я снова подскочила и вцепилась в Мика, Кэтти потянула игрушку на себя. Раздался хруст, и голова оторвалась от туловища, а я взвыла.
— Сама виновата. — Кэтти швырнула игрушку следом за сумкой. — Испортила котенка. Дура.
— Дура, — поддержали её девочки и рассмеялись.
— Спать будешь у двери, над Молли, — приказала Кэтти. — Ложись, сейчас выключат свет, а окон тут, как видишь, нет.
Я сунула сумку в ноги и забралась на верхний ярус кровати. Слезы так и катились по лицу. Даже раздеваться не хотелось. Свет действительно погас пару минут спустя. Я хотела домой. Хотела, чтобы все было как раньше, но понимала, что это невозможно, и теперь мое жилье — это комната со злобными соседками, в которой нет ничего моего. И никогда не будет.
Дни в приюте были похожими, как братья-близнецы. Нас будили рано утром, и мы шли в душ. Умывались, чистили зубы и отправлялись на завтрак. Еда была безвкусной, и я все время вспоминала мамины пирожки. Хотелось плакать, но пообещала себе, что больше не буду. Теперь я сама за себя, и слабой быть нельзя. Вот я и храбрилась, насколько хватало сил, но ночами, закусив уголок подушки, все равно ревела.
После завтрака начинались занятия. Занимались мы вместе с мальчиками, но пересекались с ними только в классных комнатах. Не разговаривали, никак не общались. Столовые были раздельными, и с этажей вели разные лестницы. Впрочем, не могу сказать, что много общалась с девочками. Они сторонились меня, а мне не хотелось быть одной из них.
Занятия прерывал перерыв на обед, затем снова уроки. Вечером час гуляли на свежем воздухе, выполняли домашнее задание, ужинали и ложились спать. Так и шли день за днем. Из длинной череды от девяти лет до моего пятнадцатилетия было лишь несколько ярких пятен, и одно из них — дружба с Тедом.