Мой разум разделился на две части. Одна неистовствовала от собственного бессилия в кабине, а другая, как сторонний наблюдатель, с ироничной мудростью следила за первой, отмечая, что за истекшее время Ларе Русс слишком сильно привязался к Ренате Музыкантской и не может уже трезво оценивать ситуацию. Рената Музыкантская оказалась тем единственным наркотиком, к которому пристрастился Идеал. На наркотик этот часто вешают ярлык «любовь».
— Ларе, брось!!!
Крысобой схватил меня за плечи и сильно встряхнул. У меня зародилась шальная мыслишка вырубить его.
— Рената взрослая девочка и сумет позаботиться о себе сама.
Я позволил второй половинке разума слиться с первой и постарался успокоиться.
— Я должен ее найти.
— Найдем, — уверенно сказал Марк. — Не бойся, обязательно разыщем. Никуда не денется.
— Как же она позволила себя повязать? — удивился я.
— Я уже думал об этом. Ее, наверно, на расстоянии вырубили. Там же сумрак, сопло ракету не разберет. Но об этом потом.
Крысобой обернулся, проверяя наличие преследователей.
— Ты лучше помозгуй, что с легавыми будем делать?
— Чего с ними делать? — удивился я. — Мы же охотники. Надеюсь, удостоверение при тебе. Крысобой кивнул.
— Ну и все. Заодно ситуацию обрисуем и о пропаже заявим.
И тут меня прошибло воспоминание, что документики у меня хоть и качественные, но все же липа. Не стоит так рисковать и самому сдаваться полиции. То ли рефлекс застарелый пробудился, зажатый с тех времен, когда я спасался от власти, то ли психология солдата взыграла, но я насторожился.
— Меня не греет лезть копам в руки…
— Чего бы это?
Марк подозрительно покосился на меня.
— Давай катапультируемся, — предложил я.
— Не понял.
— Катапульт…
Наш флаер зацепили прожекторные лучи полиции, и заверещал противный голос, усиленный передатчиками:
— ГОЛУБОЙ ФЛАЕР «BZQ34578UT»!!! ОБЪЯВЛЯЕМ ПОСАДКУ!!!
— Надо, Марк, — сказал я.
Крысобой не стал задавать лишних вопросов. Он приберег их на более спокойное время. Он сел в кресло пассажира, пристегнулся ремнями и, разблокировав кнопку катапультирования на подлокотнике кресла, нажал ее.
Я последовал за ним.
Флаер сбросил крышу и один за другим в темноту выстрелил кресло Марка и мое.
Мое кресло болтало, кувыркало в воздухе, словно на аттракционе. Ветер хлестал мне в лицо дождем. За моей спиной хлопнул, разворачиваясь, силовой парашют.
Меня замутило. Я закрыл глаза, не в силах наблюдать за калейдоскопом картинок, но сгустившаяся темнота оказалась хуже, и я раскрыл глаза.
Пляска.
Чехарда картинок.
Крыши. Кувырок. Звезды, проклюнувшиеся сквозь городской смог. Кувырок. Полицейские огни, взявшие нас на прицел. Кувырок. Вновь крыши.