.
Социологические опросы предоставили немало свидетельств верности традиции, которая увязывает легитимность власти с наличием сильного правителя. В 2000 году институт под руководством Юрия Левады (до его смерти в 2006 году считавшегося уважаемым старейшиной российских исследователей общественного мнения) проводил среди сограждан опрос, кого из своих руководителей двадцатого века они считают самым выдающимся деятелем. Выявленная по результатам первая пятерка состояла из очень разноплановых личностей во всех отношениях, кроме одного: всем им было свойственно враждебное отношение к демократии. Они были в лучшем случае авторитарными, а в худшем — тоталитарными лидерами. На первом месте был Иосиф Сталин, на втором — Владимир Ленин. На третьем месте оказался Юрий Андропов, в течение пятнадцати лет возглавлявший КГБ, а затем руководивший КПСС с 1982 года вплоть до своей смерти в 1984-м. Леонид Брежнев, руководитель СССР с 1964-го по 1982-й, занял четвертую позицию, а на пятом месте был последний царь Николай II, свергнутый в 1917 году[171].
Важно добавить, что данные целого ряда других опросов говорят о том, что российское население в большей степени поддерживает демократию, чем это транслирует политическая элита. Лишь незначительное число россиян считает, что они живут при демократии, тогда как большинство считает ее самым подходящим способом управления их страной. Однако, рассказывая об этих результатах, Тимоти Колтон и Майкл Макфол отмечают и менее обнадеживающие: так, когда россияне были вынуждены выбирать между демократией и сильным государством, первой отдали предпочтение лишь 6 % опрошенных[172]. Такому предпочтению созвучны и результаты трех опросов, проводившихся в российском городе Ярославль в 1993, 1996 и 2004 годах. В них более 80 % респондентов соглашались с утверждением, что «талантливые и волевые руководители всегда достигают успеха в любом деле», а около 75 % были согласны, что «несколько сильных лидеров могут сделать для своей страны больше, чем любые законы и дискуссии»[173].
Однако в России присутствуют не только самые разные субкультуры, что можно наблюдать и в любом другом современном государстве. Для нее характерны также и поразительные поколенческие расхождения. В упомянутом выше опросе Левады респондентам разрешалось назвать в качестве величайшего государственного деятеля своей страны только одного человека. Понятно, что те, кто выбрал Сталина, и те, кто выбрал Горбачева, принадлежали к очень разным субкультурам, учитывая пропасть, разделяющую ценности и политические решения этих двух персонажей. В этом опросе Горбачев занимал шестое место с 7 % голосов. Однако налицо были существенные различия в возрасте и образовании голосовавших. Сталин пользовался самой большой поддержкой в возрастном диапазоне от пятидесяти пяти лет и выше и самой маленькой в возрастном диапазоне от восемнадцати до двадцати четырех. Среди трех образовательных уровней (высшее, среднее или «ниже среднего» образование) Сталин пользовался наименьшей поддержкой среди людей с высшим образованием. С Горбачевым все обстояло наоборот и в плане образовательного уровня, и в плане возраста респондентов. Величайшим государственным деятелем его посчитали 14 % респондентов с высшим образованием, причем точно такой же процент опрошенных в этом сегменте отдал свои голоса Сталину