. Помимо прочего, это заставляет вернуться к старому вопросу о причинно-следственных связях — действительно ли лидеры и политические элиты в странах с традицией авторитарного правления выбирают президентско-парламентскую систему с сильным креном в сторону президента, что приводит к чрезмерной концентрации полномочий у главы исполнительной власти. Не следует излишне полагаться на внешний вид институтов. Российская традиция персонализации власти, разумеется, предполагала, что, уступая президентство своему протеже Дмитрию Медведеву на четырехлетний срок и переходя на позицию премьер-министра, Путин на самом деле оставался сильнейшей фигурой этого тандема
[225]. Он остался начальником, а Медведев — подчиненным, и это понимали все.
* * *
Лидеры всегда действуют в исторически обусловленных политических культурах. В своем руководстве они не могут полагаться исключительно на разум и логику, но должны уметь апеллировать к эмоциям и делиться с окружающими самосознанием своей партии или объединения. К немногочисленным лидерам — представителям государственной власти, почтение и восхищение перед которыми передается из поколения в поколение, относятся те, кто смог привить всей стране понимание цели, заложить фундамент обстановки взаимного доверия и предложить ви́дение, далеко выходящее за рамки повседневности. При этом и в демократиях, и даже среди авторитарных режимов есть много различных способов руководства. Личность и взгляды лидера значат очень многое, а некоторые лидеры значат намного больше по сравнению со всеми остальными. Это не означает, что чем больше власти сосредоточено в руках лидера, тем эффективнее его руководство и замечательнее его личность. Другими словами, из этого не следует, что оптимальным образцом для руководителя исполнительной власти является лидер-начальник. В следующих главах я остановлюсь на этом более подробно.