— Видела твою новую протеже.
— Ага.
— И Асоха к тебе клеится все еще.
— Ага.
— Она в тебя влюблена по уши, ты же знаешь.
— Ага.
Повисла пауза. А значит я переборщил с развернутыми ответами. Наверное, надо что-то сказать, но как же хочется спать, твою же восьмерочью мать.
— Всего-то разок спас ее от смерти, — пробурчал я. — А прилипла как банный лист. Зато штопает хорошо.
— Ага, — поддела меня Йулл. — Избил толпу восьмерок ни за что, а затем притащил ее в особняк Неоякудза, чтобы те приглядели. Сдается мне, у тебя какая-то страсть к маленьким беззащитным девочкам.
— Чушь не пори, — разговор начал меня раздражать.
— Это не чушь. Уже ночь, а твоя напарница до сих пор жива. Если дотянет до вечера, это будет рекорд.
— Ага, — вернулся я к своей излюбленной манере.
Я знал, что если сейчас вырублюсь, Йулл обидится. А если она обидится, то в следующий раз придет не раньше, чем через неделю. А как ни крути, мне нравилось, когда она приходила. Так что еще немного потерплю. Главное, не дать сновидениям утащить себя слишком далеко.
— Почему я? — спросила Йулл, нарушая тишину. — Почему не Асоха? Или эта инквизиторша.
— Потому, — буркнул я. — Я просил не спрашивать меня такое. Какая разница?
— Раньше никакой. Но теперь вокруг тебя вьется эта красноволосая, а ты ее оберегаешь почему-то. Вот я и хочу знать.
— Я не хочу отвечать. И ты тоже не хочешь, чтобы я отвечал. Уж поверь.
— Но я хочу знать. И не дам тебе спать, пока не ответишь.
Ее ногти больно впились мне в спину, прогоняя сон. Да чтоб тебя со стены обоссали. Дадут уставшей восьмерке сегодня поспать или мне для этого надо еще кого-то пристрелить?
— Восьмой, — произнесла Йулл требовательным голосом.
— Бесишь, — проворчал я.
— А ты ответь и я отстану, — повысила она голос.
— Когда тебя убьют… — я сделал паузу. Но сказал «восемь», говори и «сектор». — Я это переживу. Нет, я конечно найду ублюдка, который тебя рано или поздно прикончит. И вырву ему сердце.
— Но горевать по мне не станешь, — закончила она мысль.
— Восьмерочью мать, — проворчал я.
Не поймешь этих женщин. Сама же нарывалась. Знала, что я не совру, не в моих правилах. И вот обиделась теперь.
Я слышал, как зеленоволосая шуршит одеждой и злобно пыхтит. Когда-нибудь она вскроет мне горло такими темпами. Не сегодня, так в другой день.
— Выйди через дверь хоть раз. Нормально.
— Обойдусь, — бросила она, открывая окно.
В комнате подуло прохладным воздухом. Я остался один в темноте. Надо бы встать и закрыть окно, и так уже спину продул. Но сил не оставалось, так что я просто отключился, так и не пошевелившись.